Поцелуй богов

— Знаешь, я рад, что мы снова встретились. Жаль только, что потеряли связь со старыми однокашниками. Жизнь слишком суматошная штука, особенно в театре. Знаешь, как бывает: сегодня хлопаешь приятеля по плечу, а завтра он неизвестно кто. Не буду ходить вокруг да около. Понимаю, не слишком удобно попрошайничать во имя старой дружбы, тем более что мы только-только снова свиделись, но проект, который мы сейчас обсуждали, — она тебе, конечно, о нем говорила, — он очень и очень важен, естественно, с художественной точки зрения. Я хочу ставить кино, и это именно то, с чего можно начать. Я бы не спрашивал, насколько дока в этих делах Ли, просто знаю, как все бывает: агенты, менеджеры, разработчики, пресс-секретари и бог знает кто еще, и у всех есть причины желать, чтобы она отказалась от своей затеи, и каждый требует неприлично огромных денег, индейцев виннебаго, пятидневного уик-энда и прочей ерунды. Будет здорово… если ты замолвишь словечко. Ты ведь можешь… Конечно, извини…

— Подожди, подожди. Я польщен, что ты полагаешь, будто я могу на что-то повлиять. Но я не имею никакого отношения к работе Ли. Просто ее приятель. — Это слово заставило Джона покраснеть.

— О’кей, я все понимаю. Но будь благосклонен. Передай ей, что проект будет полезен и для нее. По-настоящему.

— Естественно, я буду благосклонен.

— Ты ангел, Джон. Я не играю. Искренне был рад с тобой снова увидеться. Ты такой же симпатичный, как в университете.

— И ты почти не изменился.

— Мягко сказано. Я лишился большей части волос.

— И не меньше фунта макияжа.

— Сдаюсь, уел. Ты помнишь и это. — Сту положил руку Джону на грудь. — Университет… кажется, это было словно во сне. Сказочное время. И мы были сказочными.

— Н-да…

— Были-сплыли… А мы с тобой миловались? Ты понимаешь, о чем я.

— Нет.

— О! Мне кажется, я занимался этим с массой людей. Я хоть подкатывался?

— Да, — солгал Джон.

— Что ж, может, в следующий раз повезет больше.

— Чай, наверное, готов.

— Отвратительный путь к отступлению, — рассмеялся Сту. Он взял приятеля за руку и вывел обратно в сад. — Хочу тебя все-таки спросить: и какова же Ли в постели?

— Такая же, как вне постели — кинозвезда.

— Согласен, она поистине большая звезда.

За чаем Гилберт выдал новую кучу историй, обрушил на гостей массу рассуждений о задницах, заводил разговоры о делах.

— Кто сказал, что варьете мертво? — прошептал Сту.

— Давайте каждый по очереди! — захлопала в ладоши Бетси.

— Давайте, давайте! Будет очень весело! — подхватила Скай. — Все такие таланты. Ну-ка, Оливер, внеси свою лепту в компанию.

— Ну что вы. — Он замахал руками, но все-таки встал со стула. — Хорошо. Это из первого представления, в котором я играл еще мальчиком, а сам слышал в исполнении великого Рона Моуди.

В его голосе прорезались интонации из клуба джентльменов.

— Я был сражен, зачарован, но и через тридцать лет — это моя лебединая песня. — Он сделал гротескную мину и прорычал: — Я обозреваю ситуацию с карикатурным еврейством, от которого бы согрелось сердце Мартина Бормана.

Когда Оливер закончил, Сту фальшиво и слишком высоко спел «Никто не сравнится с моей госпожой», Бетси с придыханиями и энергичной жестикуляцией исполнила «Розалинду», а Гилберт попытался изобразить обоих персонажей в сцене на балконе из «Скоротечных жизней», после чего все посмотрели на Ли.

Вот чего они страстно желали. Все уже представляли, как начинают воспоминания фразой: «Не забуду вечер в Глостершире, когда нам пела Ли Монтана — в сумерках».

Ли не вздыхала, не возражала, не привередничала. Она встала и отошла подальше, пока не оказалась заключенной в раму английского ландшафта. За ее спиной простиралась Англия: над излучиной реки арками раскинулись кроны старых дубов. На что бы ни рассчитывали собравшиеся за столом, они этого не получили. Ли начала петь:

Юный поэт пошел на войну,
В шеренгах смерти он рвался в бой
С отцовским мечом на правом боку
И с лирой своей за спиной.
Песенный край, промолвил смельчак,
Пусть даже предаст тебя кто-то другой,
Но меч и лира в моих руках
До смерти пребудут с тобой.

Она пела со сдержанной силой, очень отчетливо, уверенно, с сознанием собственного мастерства нанизывая друг на друга чистые ноты. Пронзительная песня оказалась короткой. И не успела трогающая душу мелодия сорваться с губ Ли и долететь до ушей собравшихся, как все было кончено и наступила тишина.