Поцелуй чудовища

— Понимаю, — нарочито беспечным голосом произнесла она. — Это всего лишь ревность. Мара — темпераментная девушка, а вы — видный мужчина. Интересуете женщин; ей трудно вас не ревновать. Но она вас любит, и все простит. Надеюсь, у вас из — за меня не будет проблем. Искренне желаю вам, чтобы у вас все утряслось.

Олечка хотела наговорить еще кучу слов, о том, как чувства Мары нужно беречь, и о том, что он, Глеб, вероятно, недостаточно внимателен к своей подруге, но вовремя сдержалась, сообразив, что это ее ревность велит говорить все эти бестактные слова. И если она все же произнесет их, то не вынесет, разрыдается. А ей этого совсем не хотелось бы. Только не перед ним, только не сейчас. Он не должен знать о ее чувствах, не должен понимать, что эти слезы — из-за него!

«Да он просто мной воспользовался, — в бешенстве думала Олечка. В памяти всплывали слова Вадима, он ведь предупреждал, что так и будет, но собственное упрямство не позволяло Ольге признать, что она осознанно пошла на связь с Глебом — и получила ровно то, что ей предсказывали. — А я, дурочка, и рада…»

Внезапно ей очень захотелось сделать Глебу больно, так, чтобы он задохнулся, чтобы почувствовал и понял то, что чувствует она. Если б у нее было хоть полшанса, хоть один рычаг воздействия на него! Глеб внимательно смотрел в лицо девушки, которое то бледнело, то краснело. Ее внутренние метания отражались на нем, и на миг Глебу показалось, что Ольга хочет сказать ему что-то важное, но сдержалась, погасила этот порыв.

— Отвезти вас домой? — спросил он. Олечка сердито взяла из его рук свою сумку, неловко закинула ее себе на плечо, все так же избегая смотреть ему в глаза.

— Нет, я сама доберусь, — мстительно ответила она, лишая Глеба всякой возможности побыть с ней. — Спасибо большое!

Дома было совсем невыносимо. Пусто и тихо.

Ольга, распустив бесполезную повязку, устало опустилась в кресло, и почти тотчас же зазвонил телефон, завозился, вибрируя, в сумочке.

— Ну что, получила? — произнес в динамике знакомый голос Вадима, и Олечка не выдержала — расплакалась, жалобно всхлипывая.

— Оля, давай с Глебом завязывай, — в голосе Вадима не было осуждения, он скорее сочувствовал ей, и Оля, глотая слезы, согласно закивала головой. — Маску-то надо снять, Оля.

— Маску? — непонимающе повторила вслед за ним Ольга.

— Ну, это образное выражение, — проворчал недовольно Вадим. — Ты же понимаешь, о чем я. Не ходи туда больше. Раз — и все. Жениха себе, что ли, заведи. Глеб с Марой — они сами разберутся, тебе между ними лезть не стоит.

Вадим говорил что-то еще, жужжал, как сонный жук в трубке, но Ольга его не слышала. Предвкушение — мучительное и сладкое, — овладело ею, и она каким-то звериным чутьем, шестым чувством угадала, что Вадим звонит не просто так.

— Он позвал меня в клуб, да? — внезапно спросила Ольга, прерывая речи Вадима, правильные и воспитательные. — Позвал? Вам администратор звонил, поэтому вы мне перезваниваете? Или сам Глеб?

Вадим внезапно осекся, захлебнулся своими словами, и Олечка разразилась зловещим клекотом, торжествуя.

— Оля, нет, — строго произнес Вадим, стараясь придать своему голосу суровость и твердость. — Ты не пойдешь туда. Он всего лишь хотел узнать, как ты. Все ли хорошо с твоей рукой. Он так и сказал — «спроси, хорошо ли она себя чувствует». Мне очень не нравится это все, нет, Оля!..

— А мне нравится, — прошептала Ольга. В глазах ее засиял одержимый огонек, она гордо вздернула голову. — Мне это очень нравится!

— Мара порвет тебя, как Тузик грелку, — заметил Вадим, уже здоров пожалев, что позвонил.

— Это мы еще посмотрим, кто и кого порвет, — усмехнулась Ольга недобро.

Когда Глеб зашел в знакомую уже комнату, Олечка уже ожидала его там, сидя на высоком стуле совершенно обнаженная, если не считать крошечных черных трусиков и туфелек на босу ногу. Плотная повязка по-прежнему была надвинута на ее глаза, но несмотря на это девушка как-то изменилась. В ее манере держаться, в гордо вздернутой голове, в небрежном жесте, с каким она закинула ногу на ногу — во всем сквозило какое-то новое чувство, оценивающее любопытство, что ли.

В руках Олечки был тонкий гибкий стек — у Глеба мурашки по телу побежали, когда он увидел, как девушка поднимает его и нарочито медленно опускает на собственную раскрытую ладонь. Обнаженная, такая красивая, манящая, желанная, и такая опасная…

— Поиграем? — спросил Глеб, как обычно.

— Роза, — страстно шепнула Олечка. Ее красивые нежные губки раскрылись и выпустили это слово так красиво, так желанно, что Глеб едва удержался от того, чтобы сделать шаг вперед и страстно впиться поцелуями в этот рот, говорящий такие заманчивые слова.