Поцелуй чудовища

— Спрятал голову в песок по самые яйца, — угодливо подсказал Вадим, озвучивая мысли Глеба. — Ты всегда так делаешь. Стоит только твоей женщине спросить у тебя — «Глеб, а что дальше?» — как ты уходишь от ответа. И от ответственности. Стена. Железобетон. Пофигист. Человек мучается, страдает, а Глеб у нас хладнокровно в песке сидит и думает, что все само рассосется. Легче наплевать, чем сохранить, да?

— Не начинай! — Глеб отмахнулся, но Вадима было не остановить.

— С Олечкой что?! — настырно спросил он, уставившись на страдающего, как двоечник в кабинете директора, Глеба. — Снова будете через меня общаться? Она прибежала, поплакала, ты прибежал, скорчил страшную рожу? Или все же осмелишься к ней подойти? Теперь-то, когда все знаешь — осмелишься, или снова очко игранет? Снова пафосные слова «а что я ей могу дать»? Вы ж нравитесь друг другу, клоуны! Ну, она ладно, чего с нее взять, молоденькая девчонка… и то вон чего учудила. А ты чо?!

— Не знаю я, — с неохотой произнес Глеб. Вадим долбанул кулаком по столу так, что чашечка подскочила, жалобно звякнула о блюдце.

— Феерический долбоеб! — почти зло произнес он. — Она ж у тебя в руках была! Ты ж спал с ней! Ну, трахал же?! Да это каким же отмороженным поленом надо быть, чтоб даже влюбленная молоденькая девчонка испугалась и сбежала?! Нет, ты расскажи, расскажи мне — как это у тебя получается?! Научи, а, а то от некоторых особ отбоя нет. А у тебя они сами разбегаются, как тараканы!

— Да не ори ты.

— А я буду орать! Я буду орать! — Вадим вскочил, заметался по кухне, сунув руки в карманы. — Что ж за нафиг такой. Нет, ты мне скажи: я прав? Ты реально боишься вот этого всего? Олечки, Мары? Ну ладно, Мару положим, и я боюсь. Ее только танк не испугается, черт с ней. Но Олечки?! Девчонка ради тебя в этот клуб пошла. Не испугалась. А ты боишься просто позволить себе подойти к ней? Хотя бы элементарно попробовать — а вдруг получится?..

Боюсь, — признался Глеб. Это мучительное признание соскользнуло с его губ, и он почувствовал необычайное облегчение, вздохнул полной грудью, расправил плечи. Словно сбросив тяжкий груз. — Правда, боюсь. Я ведь не подарок. Привык я так. Вдруг у нас не склеится и она тоже уйдет?..

— Да? Да?! Да?! И что будет? Что случится? Апокалипсис? Нашествие динозавров? Что?! — Вадим намеренно паясничал. Глеб не смог сдержать улыбки, слушая всю эту чушь, которая лично ему даже смешной не казалась. Нет; слова друга были нелепы, точно так же, как было нелепо его, Глеба, поведение.

— Да ничего, — ответил он, улыбаясь. — Ну, разве что снова разочаруюсь.

— Переживешь, блядь, — грубо ответил Вадим, залпом заглотив остывший кофе. — Не развалишься. А вообще, — он прищурился и оценивающе посмотрел на Глеба, — и в тот раз надо было тебе не отпускать ее. Надо было надрать ей задницу, закрыть дома, я не знаю. Ты ж не знаешь; ты ж эту тему игнорировал. А у них ведь тоже ничего не вышло. Месяц прокувыркались, да и разошлись. И начинать не стоило.

— Нет, хорошо, что она ушла, — ответил Глеб.

Впервые за много лет он затронул болезненную для себя тему; лелея свою боль, перебирая в памяти осколки воспоминаний, первого яркого и сильного чувства, он долго думал, что его рана все так же свежа. Поэтому не трогал лишний раз, не бередил. А тронул — оказалось, все давно прошло. Он уже не помнил так четко, как раньше, выражение глаз Анджелы, ее голос. Она давно стала чужой; совсем чужой, всего лишь одной из теней прошлого. Посторонней женщиной, чье имя больше не волнует воображения.

— Глупая была девчонка, — неожиданно для себя произнес Глеб, удивляясь, как он не понимал этого раньше, как не видел, и почему даже тени этой мысли не позволял касаться особенного для себя имени — Анджела. — Молодая, наивная. Больно падкая на побрякушки.

— Это дело прошлое, — хладнокровно ответил Вадим. — Ладно… Не стал держать — твое дело. Ну Ольгу-то хоть не упусти?

— Она уже ушла, — напомнил Глеб, и Вадим покрутил пальцем у виска.

— Догоняй, бля, — простонал Вадим. — Чудило.

* * *

Олечка уныло тащила пакет с едой от булочной до своего дома, радуясь, что ветер, разгулявшийся с утра, к вечеру притих, и было не так холодно; к тому же пошел снег, скрывая осеннюю слякотную грязь.

Ее выходные проходили как обычно — тишина, сериал, маленькая порция мороженого, книжка. Только в это воскресенье не хотелось ни сладкого, ни сонного бормотания телевизора. Звонила подружка, звала в гости, но Ольга отказалась. Хотелось спрятаться, укрыться от всего мира, чтобы никто ее не касался, не тормошил, и поучиться жить без Глеба, без мысли о том, что он хот на краткий миг может стать ее мужчиной.

Но, кажется, мир решил быть девушке еще более жестоким; стоило ей выйти на улицу из пропахшего свежей выпечкой тепла, как ей был преподнесен неприятный сюрприз.