Поцелуй чудовища

Глеб целовал ее запрокинутое лицо долго, жадно, чуть толкаясь в ее тело, позволив, наконец, своей страсти и своему желанию реализоваться. Он проник в ее тело максимально глубоко, едва не задохнувшись от обжигающего удовольствия, которое приносило ему упругое сопротивление ее плоти. Его движения были неспешны и несильны, но для Ольги каждый толчок был сумасшествием, от которого яркие вспышки загорались перед глазами. Его пальцы по-прежнему лежали на ее задыхающемся горле, из которого рвались стоны, крики и плач, Ольга сходила с ума, нанизанная на жесткий член Глеба. Она почти не осознавала себя, ее состояние балансировало на грани обморока, мир растворился в удовольствии. Стараясь погасить его, прийти в себя, Ольга часто и горячо дышала, втягивала прохладный воздух. Но Глеб начинал двигаться чаще, массируя какие-то очень чувствительные точки в глубине ее тела, и сознание снова уплывало от Ольги, которая не осознавала даже, что кричит и с рычанием выдыхает рваным короткими всхлипами свое удовольствие. Его рука легла на ее ягодицы, чуть прижала анальную пробку, отчего ощущения девушки сделались еще более невыносимыми, и Ольга зарычала и зажмурилась, чтобы не видеть пляшущие перед глазами звезды. Казалось, вес мир исчез, и не существует ничего, кроме бесконечного неспешного удовольствия, терзающего ее тело. Наслаждение и возбуждение тяжелым теплом наливали ее тело, Ольга напрягала бедра, подтягивала живот, стараясь отодвинуть оргазм, которого подспудно боялась — ведь если так сильны ее ощущения сейчас, то какова же будет развязка? Ее тело стало горячим и влажным, она дрожала, сжимаясь как от сильнейшей боли, и оргазм настиг ее, стоило только совсем ненадолго расслабиться.

От спазма, сжавшего ее горло, Ольга даже кричать не могла. Она лишь сжималась, резко выдыхая, спазмы выгибали все ее тело до тех пор, пока Глеб не выпустил ее и она не уткнулась лицом в диван. Только после этого она вскрикнула — и нетерпеливо заерзала, сама насаживаясь на его член.

— Раз, — хрипло, но хладнокровно произнес Глеб, прижимаясь к ней животом, слушая ее вопли и толкаясь в ее лоно сильно и быстро, продлевая ее удовольствие, от которого тело девушки извивалось под ним.

Уставшую, запыхавшуюся, он резко поднял Ольгу, поставил ее на колени, прижав к себе влажной вздрагивающей спиной. Его возбужденная плоть покинула ее тело, все еще сжимающееся от оргазма, его ладони, оглаживая, скользнули по ее бокам, по часто вздымающейся груди, по животу, по трясущимся от усталости бедрам. Эти бессовестные горячие руки словно прислушивались к сладкому изнеможению, наполнившему тело девушки, Глеб ладонями как будто впитывал Ольгино удовольствие. Он чуть нажал на горячую мягкую внутреннюю поверхность бедер, заставляя девушку пошире расставить колени, и, целуя ее разгоряченную щеку, коварно спросил:

— Готова?

— Нет, нет! — взвизгнула Ольга, но Глеб ее не слушал.

Не слушая ее протесты, он устроился меж ее разведенных ног, его руки притянули ее подрагивающее тело ближе, усадили на его лицо, на жадный горячий рот, и Ольга снова затряслась, как в лихорадке, чувствуя, как Глеб жадно целует и вылизывает ее мокрую промежность. Его пальцы чуть надавили на металлический пятачок меж ее ягодиц, поддразнивая девушку, и Ольга завыла, нетерпеливо ерзая, стараясь высвободить связанные за спиной руки.

— Господи, не могу, не могу, — шептала она, содрогаясь от непереносимого наслаждения, когда его язык ласкал ее клитор остро и часто.

В ответ на это Глеб приподнял дрожащее тело девушки, но лишь затем, чтобы ввести в ее пылающее лоно еще одну игрушку, большую, входящую туго, с трудом. Ольга оглушительно взвизгнула и забилась, чувствуя, как его ладонь крепко прижимает ее растянутую донельзя плоть, а язык снова неумолимо касается возбужденной точки внизу дрожащего животика.

— Ой, ой, — стонала Ольга. Ее бедра бессовестно двигались, к мокрым вискам прилипли влажные волосы. Горячее тяжелое наслаждение наполняло ее тело, ладонь Глеба настойчиво теребила игрушки и Ольга заходилась в стонах, извиваясь всем телом, старая найти позицию, при которой не будет так невыносимо чувствительно, но ей не удавалось этого сделать. Настолько сильной и бессовестной наполненности она не испытывала никогда, наслаждение было огромным, через край, Ольга покорно замирала, трясясь, как в ознобе, когда рука Глеба сильнее толкала игрушки в ее теле, и заходилась в криках, когда его губы целовали меж ее ног.

— Ты же знаешь, я не могу, не могу так, — стонала она жалобно, корчась на его языке, и ответом ей были глубокие несильные толчки в ее лоне, от которых ее сознание уплывало, уступая место ненормальному, всепоглощающему наслаждению. Она выкрикивала свое удовольствие, сжималась, пытаясь вытолкнуть из себя игрушки, но выходило только хуже. Каждое прикосновение было словно по обнаженным нервам, и, кончая, Ольга кричала во все горло, двигая бедрами откровенно, бессовестно и сильно, раскрывшись и более не скрывая своего наслаждения.

— Два, — шепнул Глеб, уложив ее, подрагивающую, на диван.