Поцелуй чудовища

Легкими, как прикосновения крыльев бабочек поцелуями он покрыл ее влажное плечо, осторожно освобождая связанные руки. Ольга не могла даже двигаться; даже открыть глаза для нее сейчас было непосильной задачей. Истерзанная промежность горела огнем, кровь пульсировала, отчего возбуждение не проходило.

Глеб рывком перевернул ее на спину, развел ее слабые ноги. Ольга не смогла протестовать даже тогда, когда он закинул из себе на плечи и тесно прижался к ней, навалился тяжелым горячим телом. Горячая головка его члена ткнулась в ее мокрую, припухшую промежность, проникновение было грубым и жёстким, и Ольга слабо простонала, ощутив снова глубокий и сильный толчок в себе. Глеб словно обезумел; теперь он уже не сдерживал свою страсть. Он словно хотел растерзать ее нежное, обессилевшее тело, и Ольга услышала свои стоны словно со стороны.

Глеб двигался меж ее ног жестко, нещадно трахая девушку, которая от изнеможения могла только стонать и чуть прихватывать его плечи трясущимися слабыми пальцами.

— Ради бога, — заскулила она, чувствуя, как эти короткие сильные толчки снова рождают в ее теле волну возбуждения, от которой девушка течет и сама прижимается к его телу все плотнее, все крепче. — Ради бога…

— Три… чертовых… дня! — выдохнул Глеб, вколачиваясь в ее тело, жадно тиская ее мягкую кожу. Воздух звенел от ее криков и стонов, у Глеба кружилась голова, и казалось, он обезумел от страсти. От перевозбуждения развязка все не наступала, и Глеб мстительно подумал, что будет терзать и мучить свою Олечку всю ночь. — Я думал так три дня!

Он отпусти ее ножки и потянулся к ее лицу, к горячим губам, со стоном поцеловал их, заглушая, стирая ее крики. Долгий, страстный поцелуй был словно глоток воздуха, наполнивший обоих свежими силами. Ольга, обхватив его ногами, обвив его плечи горячими губами, целовала и целовала его, словно вдруг осознав, прочувствовав все то, о чем ей говорил.

— Ты ревновал меня? — шепнула оно, оторвавшись от его губ. — Скажи, ты ревновал?

— Конечно, — шепнул он, пряча лица на ее груди. — Ольга. господи! Ты себе не представляешь, какой это ад. Я же люблю тебя!

— И поэтому ты сейчас устроил мне рай? — коварно шепнула Олечка, обняв ладонями его лицо.

— Ах ты, негодная девчонка.

Ему хотелось истискать, задушить ее в своих объятьях, чтоб не смела смеяться над ним, над его ревностью, чтоб только стонала и вскрикивала! Ее горячее дыхание, ее жаркие поцелуи и ноготки, исчертившие красными полосами его спину, возбуждали все сильнее, и когда девушка под ним выгнулась и закричала, Глеб почувствовал, что наслаждение настигло и его, и оба они содрогаются в объятьях друг друга, придя к точке наивысшего наслаждения одновременно.

— Три, — выдохнул он, зарываясь горячим лицом в ее рассыпавшиеся влажные волосы. — Попробуй только довести меня еще раз, негодяйка. только попробуй.

Глава 15. Все точки над і

Морозным декабрьским утром, по свежему снегу, сверкающему на солнце тонкими иголочками, сияющий от счастья Глеб снес свою Олечку по ступенькам ЗАГСа, и гости, порядком уже пьяненькие (предложили для согрева, потом за молодых, потом еще по чуть-чуть) обкидали их рисом, блестящим конфетти и лепестками роз.

Шампанское, расплавленным золотом плещущееся в бокалах, было обжигающе холодное, и Олечка, кутая обнаженные плечики в белую меховую горжетку, дрожала, но не от холода, нет. Глеб, тревожно посматривая на свою теперь уже жену, загадочно улыбнулся, и, усаживая ее в лимузин, блестящий на солнце отполированными боками, был с ней подчеркнуто осторожен и деликатен.

Дрожь начала ее бить еще в душно натопленном зале, и Глеб, которому полагалось волноваться не меньше невесты, посмеиваясь, смотрел на ее растерянное личико.

— Ну, что ты? — шептал он ей на ушко, притягивая к себе. — Что ты, глупенькая? У тебя такой вид, словно ты сейчас бросишь свой букет, скажешь мне «извини», подхватишь свои пышные юбки и сбежишь от меня, теряя туфельки.

Олечка вскинула на Глеба испуганный взгляд, ее руки, сжимающие букет из розовых и белых роз, перевитый летами, дрогнули, и она порывисто прижалась к Глебу, обвила его шею рукой, алебастрово-белой на фоне его черного костюма.

— Ох, Глеб, — пробормотала она как-то особенно беззащитно и трогательно. — Что ты такое говоришь!.. Сбегу… да мне кажется, что я сейчас умру.

— Ну, от этого еще никто не умирал, — усмехнулся Г леб, осторожно обнимая свою невесту, чтобы не попортить ее пышный наряд и не вызвать своей неловкостью у нервничающей невесты слез и паники. — Ты очень красивая сегодня. Очень. Самая красивая невеста.

Он снова улыбнулся, осторожно отведя тонкий локон от раскрасневшейся щеки девушки, и Олечка снова приникла к Глебу, вся дрожа.

— Ты правда так думаешь? — произнесла она. В ее голосе уже звенели слезы, и Глеб занервничал тоже.

— Девочка моя, — ласково касаясь ее щеки, пристально всматриваясь в ее наполненные слезами глаза, прошептал он, — да что с тобой?

— Я не знаю, — испуганно пискнула Ольга. — Мне кажется, что все это не со мной, что не может этого быть! Скажи — ты точно. точно хочешь этого?