Поцелуй феи

— Рун, я признаю, что может быть хоть на один штрафчик уже наколдовала, — проговорила она дрогнувшим голоском. — Если ты будешь настаивать…  я соглашусь и на второй поцелуй.

Её слова прозвучали искренне и приязненно, но личико стало чуточку грустным.

— Лала, милая, я же шучу, — мягко объяснил Рун. — Ты колдовала редко и понемножку. Это не заслуживает столь тяжкой кары. Как вторая жертва.

Лала вздохнула.

— Откуда ты взялся такой добрый? — тихо произнесла она.

— Из лесу вестимо.

— Это не тяжкая кара, Рун. Это дар. Просто это…  это…

— Да всё хорошо, Лала. Одна жертва тоже неплохо. Пойдём на лавочку, родная. Притомился что-то сегодня. Удержишься на крылышках? А то давай донесу, если что.

— Удержусь, заинька, — улыбнулась Лала. — Сейчас удержусь.

Рун аккуратно отпустил её. Лала взяла его за руку. Не торопясь они проследовали до лавочки, стоящей в огороде у избы, уселись оба. Рун думал, она сейчас спиной к нему прижмётся, но Лала наоборот, полуобернулась, прижавшись плечиком, глядя ему в глаза:

— Милый, ну расскажи же мне, что было на кладбище. Знаешь как мне любопытно! Встала утром, а он всё спит. Сонюшка мой. И спит и спит, и спит и спит. Так и уехала к барону, не обнятая, не ведая, что было. Знаю только, что нашёлся клад.

— Ох, Лала, такого страха я натерпелся. Ты не представляешь, — пожаловался Рун. — Чтоб я ещё раз пошёл ночью на кладбище. Да ни в жизнь!

— Ты видел призрака? — спросила Лала, побледнев.

— Ага, видал. Но он-то как раз не очень страшный оказался. Сначала, конечно, струхнул малость. Он сзади появился. Я думал, предо мной возникнет, и тут вдруг голос строгий позади, прям рядом: «кто посмел нарушить мой покой»?!

— Ой! — вырвалось у Лалы.

— Это он так шутил, Лала, не бойся. Увидел, что я испугался, сразу перестал пугать. Я, когда дедушка Оруг был жив, особо-то и не знал его. Так, поздороваешься, и всё. А тут поговорили. Он хороший человек оказался. Сказал, что деньги его и держат в этом мире. Как их найдут, так он и упокоится. А не давал их нам найти, потому что не хотел, чтобы внук его их прокутил. И решил он, пока твоя магия его пробудила от полудрёмы, в которой призраки обычно пребывают, сходить к своим и рассказать про клад. И внука припугнуть, чтобы за ум взялся. Призраков боятся, он наделся, внук не посмеет нарушить слово, данное покойнику. Из страха. Вот так и сделал. Слетал домой. Я подождал его на кладбище. Он вернулся, довольный. Сказал, всё получилось, и внука припугнул, и указал своим, где деньги закопал. Они в свинарнике зарыты были. Тут деньги его нашли, и он упокоился. Только, Лала, ты не рассказывай никому, что он упокоился, ладно?

— Почему? — удивилась Лала.

— Он не хотел, чтобы узнали. Иначе внук бояться перестанет. Поэтому.

— Хорошо, не расскажу, — пообещала Лала.

— И вот, Лала, — тон Руна приобрёл нотки многозначительной таинственности, — пошёл я по кладбищу домой. Иду с облегчением. Что всё закончилось. И тут. Вдруг…  запинаюсь обо что-то. Смотрю, а это тело. Человек. Лежит ничком, не шевелясь.

У Лалы на личике стал проявляться испуг.

— У меня всё похолодело внутри, — продолжил Рун. — Зачем-то стал переворачивать его. Как будто против собственной воли. Чтоб посмотреть кто это. Перевернул…  а у него лицо…  чёрное. Глаза вращаются безумно, зубы клацают.

— Ох, мамочки! — произнесла Лала шёпотом.

— Я думал, это чёрт. Душа в пятки ушла. И тут он как вскочит. Как завопит. Как побежит.

Глазки Лалы округлились от ужаса.

— Я тоже, Лала, дал стрекача. Бежал, не чуя ног, — поведал Рун. — Не помню, как до дома добрался. Упал перед дверями и лежал. Ни жив ни мёртв. Вот так. Потом, пока лежал, сообразил. Это человек был, не чёрт. Картина-то как перед глазами отпечаталась. Знакомая борода. Рука. Я знаю, кто это был. Только не представляю, зачем он это делал. Я теперь бояться его буду, Лала.

— Ты очень храбрый, Рун, — с большим уважением и сочувствием промолвила Лала.

— Ну, я храбро убегал, — признал он с улыбкой.

— Нет, правда. Я бы там умерла, если бы такое увидела! Хороший мой, столько пережил всего.

Она вдруг погладила его нежно ладошкой по щеке.

— Мне нравится, как ты меня жалеешь. Приятно, — порадовался Рун.

Лала улыбнулась, придвинулась чуть плотнее, положила голову ему на грудь. Рун почувствовал, как её тело расслабляется.

— Напугал меня, — пожаловалась она добродушно. — Аж дрожь внутри.

— Прости, — повинился Рун с теплотой.

— Ты правда очень смелый, Рун, — её голосок был полон искренности.

— Ты преувеличиваешь, милая, но спасибо, — усмехнулся он.

Рядом с ними открылась дверь. Из избы вышла бабушка. Увидела их, сидящих в обнимку, покачала головой с полушутливым осуждением:

— Идите есть, дети. Хватит уже миловаться. Я не стала разготавливать. Еды полно. Надо подъедать, чтоб не пропала.

— Через минуточку придём, добрая бабушка, — просяще посмотрела на неё Лала.

— Ох, дети, — бабушка снова покачала головой. — Женились бы вы, в самом деле. Раз жить не можете без друг дружки.

Она ушла в избу.

— Жестокосердная старушка, пытается нас пищей разлучить, — не без доли юмора буркнула Лала, деланно омрачившись.