Поцелуй льда и снега

– Принцесса, – пухленькая, низкорослая служанка с теплой улыбкой делает мне реверанс. – Меня зовут Кларис. Не стесняйтесь посылать за мной, если вам что-нибудь понадобится. Прежде всего я хотела бы показать вам и вашей камеристке комнаты, которые король велел приготовить для вас.

Она мчится вперед – быстрее, чем я могла подумать.

Мы с Линнет следуем за ней по лестнице в правое крыло.

– Ваши покои находятся на этой стороне замка, на втором этаже. Ни у кого больше нет здесь комнат, и вам открывается прекрасный вид на розарий.

Перед глазами у меня тут же вспыхивает образ красной розы, которую держит детская ручка, и я стискиваю зубы, чтобы отогнать воспоминания.

Комната Линнет находится рядом с моей, чему она не перестает удивляться. Во Фриске ей приходилось спать на маленькой кровати рядом с моей, а теперь у нее собственная комната с умывальником, шкафом и кроватью, достаточно большой, чтобы ворочаться во сне. Для нее это похоже на чудо.

Но я чувствую лишь пустоту, когда Кларис открывает дверь в мои покои. Они просторные и оформлены с большим вкусом. Светло-голубые стены и синий ковер перед большой кроватью с балдахином напоминают о льде Фриски.

Я должна быть благодарна за это местечко, созданное специальное для меня, но не задумываясь обменяла бы его на койку в хижине Греты, если бы могла.

– Сейчас я принесу вам чего-нибудь поесть, – говорит Кларис, тактично удаляясь и закрывая за собой дверь.

Я подхожу к окну и смотрю вниз. Как и было обещано, под окном моей комнаты раскинулся огромный сад с розами. За ним – огороженный выгон для лошадей.

Быстро задергиваю белые шторы и бросаюсь на кровать.

Глава 24 Леандр

Дни сливаются друг с другом. В Бразании так много работы, которая требует моего внимания, что в течение дня я могу держать под контролем мысли о Давине. Грета и Вальдур, должно быть, убедили остальных ни при каких обстоятельствах не упоминать в моем присутствии о молодой фрискийке, потому что никто не спрашивает меня о том, где она.

Будто ее никогда не существовало и я придумал ее себе.

Но пустота внутри меня доказывает, что это не так.

Только маленькую Улару не волнует этот запрет. Однажды утром, когда я покидаю хижину Греты, она сидит на заборе неподалеку и смотрит на розу в своих руках, все еще ледяную по краям лепестков благодаря магии Давины.

– Все в порядке? – спрашиваю я, наклоняясь к ней.

Она кивает и срывает лепестки, разбрасывая их по земле.

Я хмурюсь.

– Почему ты это делаешь?

Улара смотрит на меня. В ее детском взгляде – молчаливый упрек.

– Давина сказала, что найдет меня, если я разбросаю лепестки. Может, так она найдет дорогу назад.

Я судорожно сглатываю, борясь с комом в горле, и, не говоря больше ни слова, убегаю в замок, за восстановлением которого слежу. Я помогаю в строительстве, когда у меня есть такая возможность. Каждые несколько дней мне приходится разрешать новый спор, угрожающий идиллии деревни.

Я занят до самого заката. Затем должен позаботиться о двух лошадях.

И коробка с чувствами и воспоминаниями, которую я держу под замком в течение дня, внезапно распахивается, и они обрушиваются на меня со всей силой.

Гембрант ясно дает мне понять сегодня вечером, что я не тот, кто, по его мнению, должен был войти в дверь конюшни. В остальные дни я, выполняя свою работу, молча наблюдал за его неприязнью, а также за его попытками затоптать и укусить меня.

Сегодня, однако, мне это не удается. Когда он бьет меня задним копытом, а я в последний момент успеваю увернуться, я швыряю скребницу в солому.

– Ты не единственный, кто скучает по ней! – кричу я ему. – Неужели ты думаешь, что я не отдал бы все, чтобы вернуть ее? Все! Но, черт возьми, нет никакой возможности! Она ушла и не вернется. Никогда. Так что смирись уже с этим! Я… я тоже это делаю.

Гембрант фыркает, будто хочет сказать: кто в это поверит.

Мои руки зудят от желания свернуть ему шею. С тех пор как привел его в Бразанию, я ни разу не смог надеть на него седло, не говоря уже о том, чтобы проехаться верхом. Только Давина смогла совершить это чудо. Меня уже не удивляет, что торговец лошадьми предпочел убить это могучее и красивое животное.

– Она ушла, – снова бормочу я, разыскиваю скребницу в сене. – Покончи наконец с этим.

Это звучит как приказ самому себе. Приказ, который повторяю каждую ночь, когда сплю на койке у Греты или Вальдура. «Не думай о ней! – направляю я свои мысли. – Она наверняка тоже не думает о тебе».

Но каждую ночь она приходит ко мне во сне. И каждое утро мне все труднее просыпаться. Я хочу убежать туда, где нет ничего, что разделяло бы нас, и мы могли бы быть вместе. Где я смогу прикасаться к ней и целовать столько, сколько захочу. Где на мой вопрос, хочет ли она выйти за меня замуж, она ответит такой теплой улыбкой, что я перестану дышать на какой-то момент.

Это всего лишь сны, упрекаю я себя.

Да, бормочет мое сердце. Но эти сны – единственное место, где я могу делать то, что хочу.

– Леандр.