Поцелуй льва

Казак Байда сражался с турецким султаном и российским царём. Один раз султан послал к нему прекрасную женщину, которая напоила его, как он думал, мёдом, а на самом деле ― сонным зельем. Его связали, заковали в кандалы и повели к султану, который был в захвате от сорвиголовы. Султан предложил Байде поступить к нему на службу, но тот отказался. Отказался он и от дочки султана. Ему трижды предлагали, и он трижды отказывался служить пришельцам. Тогда султан решил подвесить его за ребро ― пусть висит так до смерти. Вдруг появился невидимый ангел и дал Байде лук и стрелы. Байда выстрелил в султана и расколол ему голову.

Тут бандура затрепетала со всей силой, на которую были способны пальцы деда. Когда голос старика сообщал известие о смерти султана, струны дрожали, рыдали, плакали от радости. Как заколдованные, мы пустились в танец. Увидев нас в кругу, бандурист заиграл сильнее, громче, быстрее, вкладывая в ту мелодию всю свою душу. Мы кружились, подпрыгивали, танцевали словно последний раз в жизни.

Кто-то крикнул: «Давайте поджарим Ленина!»

Мигом в костёр накидали дров. Статую облили бензином. Ещё одну канистру кинули к подножью памятника. Словно от молнии, в небо поднялся огонь. Мы зачарованно наблюдали, как жарился Ленин.

«Когда говорят пушки, законы молчат»

Цицерон

«Методы Армии Свидетелей Иеговы не годятся для ведения войны»

Гитлер

ДЕТСКАЯ ИГРА

На следующее утро, выйдя из административного дома, мы услышали какой-то галдёж. На другой стороне площади возле телеграфного столба игрались дети.

Мы должны были идти в Васильков, но из интереса решили понаблюдать за ними. Самую маленькую, примерно пятилетнего возраста, девочку привязали верёвкой к столбу, а в нескольких метрах от неё выстроились в ряд ребята. В руках они держали игрушечные ружья. Самый высокий из ребят, лет десяти, вёл себя как командир. Из нагрудного кармана он вынул кусок бумаги и начал читать.

Девочка, сказал он, является дезертиром, изменницей родины. Наказание за её преступление ― смертная казнь через расстрел. Он вынул красный платок и завязал глаза «дезертирше».

Игра выглядела вполне реально, наверно дети видели настоящую казнь. Вчера бабка рассказала нам, что перед отступлением из Белой Церкви большевики казнили на площади дезертира. Они оставили его тело привязанным к столбу, чтобы отбить охоту у других от дезертирства, а потом похоронили неподалеку на пустыре.

«Стрелки» навели ружья на проклятую «дезертиршу», командир приготовился отдать команду «Огонь!». Девочка с завязанными глазами, привязанная к столбу, тихонько ожидала казни. Крепко сжала кулаки, а пальцы босых ног впились в землю. В это мгновение, когда уже всё было готово к казни, «дезертирша» вдруг крикнула от боли ― в ногу ужалила пчела.

Командир дал девочке нагоняй за то, что она испортила игру, некоторые «стрелки» побросали оружие и помчались ей на помощь. Одновременно с другой стороны улицы послышался топот конских копыт. «Солдаты!» ― зашумели дети и рассыпались на все стороны, как пригоршня гороха.

С криком «Тревога!» мы с Богданом инстинктивно вбежали в дом. Из окна увидели, как на площадь выехали три красноармейских всадника. Ноздри их коней трепетали, изо рта шёл пар. Казалось, всадники не знали куда ехать дальше. Остановились, вынули карту. Мы видели, как они размахивали руками, озирались вокруг, снова что-то искали по карте, не обращая внимания ни на наш сине-жёлтый флаг, ни на привязанную к телеграфному столбу девочку. Ничего не видя, она скорее всего считала, что всё происходящее, это часть игры.

Тем временем появился с винтовкой один из руководителей наших групп. Оттолкнув меня, он стал на колени, положил ствол на подоконник и прицелился в патруль. «Смотрите!» ― прошептал он, нажимая на спуск.

Испуганные кони вздыбились. Один из всадников сполз набок как тряпичная кукла и упал, когда его конь изо всех сил кинулся прочь. Другие, не зная откуда стреляли, во все стороны отстреливались из автоматов. Потом повернулись и помчались туда, откуда приехали, оставив за собой тучи пыли и запах пороха.

Когда осела пыль, мы с Богданом подбежали к столбу. Роль, которую должна была сыграть девочка, стала для неё фатальной: её голова и руки повисли, а по льняной вышитой рубашке расплывалась кровь. Пуля, что прошила тельце, врезалась в столб.

Отвязывая девочку, мы снова услышали цокот копыт. Бросив её полуразвязанной, мы перепрыгнули забор и побежали прятаться.

На площади появился конь без седока ― свободные стремена качались как люлька. Конь остановился возле убитого всадника. Покрутив вверх-вниз, влево-вправо головой, он, казалось, нашёл свою дорогу и помчался прочь, покрыв мёртвое тело маленькой «дезертирши» тучей пыли.

Не зная что ожидать, мы сняли свой флаг, заблокировали входные двери и выставили караул, дежуря по два часа. Только на следующее утро мы с Богданом решились пойти в Васильков.