Поцелуй меня крепче

Стоит ли ей сейчас говорить о том, что потерю памяти ей организовала старушка? С его молчаливого согласия, конечно. Пожалуй, не стоит: убьет обоих. Из ружья. По дури, которая в ней наверняка осталась. Застрелит, даже глазом не моргнет. Алексей покосился на насупившуюся Милу. Если это немедленно не остановить, снова начнется безумие, и все их старания насмарку. Несомненно, когда-нибудь она бы вспомнила. Но на сегодняшний день достаточно ли окрепли ее психика и ум для такого чудовищного откровения, каким является прошлое?

Мила опустилась на завалинку, бессильная и опустошенная от нахлынувших воспоминаний. Глаза полны слез, готовых в любой момент хлынуть нескончаемым потоком, затопив ростки начавшегося было выздоровления.

– За что? Как же жить-то с этим на свете? – вопрошала она.

– Ну вот что, – решительно произнес Алексей, подошел к Миле и за плечи поднял ее с места. – Не вздумай тут слезы лить. – Он смотрел ей прямо в глаза. – У тебя для этого нет причин. Что, в сущности, изменилось? Мы как жили в тайге, так и живем. Возможность выбраться отсюда в начале лета, если мы того захотим, у нас осталась. Я люблю тебя по-прежнему. Может, это ты решила разлюбить меня, поэтому ищешь причину, чтобы поссориться? Так я не держу! Возвращайся к бабушке, раз я тебе так не люб. А может, ты, вспомнив все, уже и жизни себе не представляешь без своих дурных привычек и наклонностей? Снова хочешь включить тупую блондинку? Так пойди посмотри на себя в зеркало и осознай, что ты – уже другая. А потом продолжим наш разговор. Если, конечно, захочешь. – Алексей отпустил Милу и уселся на завалинку, задумчиво глядя вдаль и гадая, что же теперь будет.

Мила вошла в дом, бросилась на кровать, уткнулась в подушку и разрыдалась от навалившейся на нее безысходности. Нажалевшись себя вдоволь, немного успокоилась. Почему он с ней такой грубый? Куда вдруг подевались его заботливость и терпимость? Лучше бы она ничего не вспоминала. Все было так прекрасно! Эти месяцы, проведенные с Алешей, самые счастливые в ее жизни. Неужели она сама теперь пытается разрушить их счастье? Зачем?! Чтобы вернуться к своей прежней жизни? А хочет ли она этого?

Однозначно ответить на свой вопрос Мила не смогла. И при чем здесь зеркало? Не будет она в него смотреться! Тут же вскочила и, схватив зеркало с полки, с любопытством принялась в себя вглядываться. Алеша опять оказался прав. На Милу взирала незнакомка: каштановые волосы отросли, потерявшие цвет концы уже не напоминали о блондинистой личности, которая на какое- то время утратила право на существование. У Милы отобрали не только ее прекрасную беспечную жизнь, но и память о ней. Но память вернулась. Значит, она снова может требовать, чтобы ей вернули ее прежнюю жизнь?

Может, конечно. Вот только вести себя как прежде уже не хочется. Она и в самом деле теперь другая. Боже, какие страхи-ужасы ей пришлось пережить ради своей любви! Неужели она ее теперь лишится? Ради чего? Ради той иллюзии, которую когда-то называла жизнью и которой жила? Ради того блеска и мишуры, вечного праздника вседозволенности? Но она никогда и не чувствовала себя счастливой в своей прежней яркой и роскошной оболочке. Как странно, что, имея все на свете, она страдала от недостатка главного – любви и счастья. И теперь она стоит перед выбором: быть счастливой или вернуться к сомнительным ценностям. Может, и в самом деле правда – хорошо, а счастье – лучше?

Да и ждут ли ее там? Наверняка ждут. Чтобы уничтожить, узнав, что она еще жива и не сгинула в таежных болотах, в этой глухомани. А потому для Милы единственно правильный выход из создавшегося положения – ухватиться за нежданно свалившееся на ее голову скромное счастье, укрыться за широкой спиной Алексея. Может, она просто расчетливая сука? Но даже суке хочется жить!

Мила умылась прохладной водой из умывальника и вернулась к Алексею.

– Что теперь будет со мной? – присела она рядышком. – Что теперь будет с нами?

– Как минимум тебе придется решить, кто ты на самом деле и чего хочешь от этой жизни.

– А как максимум?

– Как максимум – нужна тебе семья или нет.

– Ответь мне, пожалуйста, на очень важный для меня вопрос: у нас все останется по-прежнему, невзирая ни на что? Или ты теперь будешь относиться ко мне как-то по-другому?

– Странный вопрос. Разве до потери памяти я относился к тебе иначе?

– Нет. Просто тебе, наверное, больше нравилось, когда я не приставала со своими безумными идеями? Только скажи честно.

– Не скрою, без истерик ты мне нравишься больше. Ты это хотела услышать?

– Истерик больше не будет. Я очень постараюсь.

– Ты думаешь, это зависит от тебя? – Алексей с любопытством взглянул на Милу.

– Да. Потому что я не сумасшедшая Люсенька, а Мила, которая многое успела повидать в жизни, многое понять. И исправиться.

– Ах, даже так! Тогда я спокоен, – невесело улыбнулся Алексей.

– Почему ты мне не веришь?

– Какая разница, верю или нет? Главное – я люблю тебя.