Поцелуй меня крепче

Вот и все, ее жизнь закончилась в этой неприметной ветхой избенке посреди глухой тайги, среди чужих и странных людей. Ей нет здесь места: она чужая, лишняя. Как в этой тайге, как и в этой жизни.

Из ее комнаты вышла старушка, с хрустом потягиваясь и позевывая.

– Бабушка, я умираю, – произнесла Мила слабым голосом.

– Погоди, детка, не умирай, – бодренько заявила та, отнеся слова внучки к плохому настроению из-за холода в избе и нежелания рано вставать. – Вот сейчас печку затоплю, вкусненького тебе чего-нибудь приготовлю, ты и на плохую погоду за окном веселее посмотришь да о хорошем начнешь думать.

– Нет в моей жизни ничего хорошего, – жалея себя, со слезами на глазах и в голосе произнесла Мила.

– Да будет уж тебе придуряться-то! Думаешь, я не вижу, какими вы с Алешенькой взглядами смотрите друг на друга? – Старушка мечтательно закатила к потолку глаза.

– И какими же?

– Влюбленными, вот какими. Я же тоже вчера вечером хотела с вами посидеть, да спать пораньше ушла, чтобы не мешаться тут. Лежала, мечтала, как вы поженитесь, как детишек нарожаете. Да так в счастливых мыслях-то и заснула сладенько. Кажется, никогда так крепко и спокойно не спала.

Мила вспомнила, что случилось накануне, и тяжко вздохнула. Если вчера у нее и была хоть какая-то надежда на счастье, то теперь от нее и следов не осталось.

Между тем старушка ловко затопила печь и принялась за стряпню. Весело разгорающиеся дрова в накаленной печи гудели, как в паровозной топке. Мила в глубокой задумчивости глядела на огонь, не в силах оторваться. Полумрак комнаты колыхался и что-то шептал вместе с пламенем. Старушка ворошила жаркое золото углей, и Мила чувствовала, что согревается. Она закрыла глаза и, разомлев в тепле, задремала.

Мила проснулась от царящих в избе запахов малиново-медового пирога. Хитрая старушка знала, чем побаловать внучку, чтобы заглушить начинающиеся приступы хандры. Конечно же, сладеньким – а то чем же еще-то! Ну и, само собой, разговорами задушевными.

– Бабушка, я опять с Алешей поссорилась.

– И когда же это ты успела, скажи на милость! – всплеснула руками пораженная старушка. – Ну и дурочка же ты у меня.

– Сумасшедшая, что ли?

– Наоборот, слишком умная. У тебя такой самоуверенный и беспокойный ум, что он никак не дает тебе расслабиться и взглянуть трезво на очевидное. Когда Алешенька здесь, ты с ним цапаешься. Стоит ему уйти на пару дней, так ты себе места не находишь без него.

– Но ведь он меня постоянно злит, дразнит, издевается надо мной.

– Сама виновата. Что ты нос-то перед ним задираешь? Таких умных, как он, днем с огнем не сыщешь. Да и мужик он. Не пристало тебе, девушке, гонор свой перед ним показывать. Прямо как в смертный бой кидаешься, когда спорить с ним начинаешь. Что ты все время перечишь-то ему? Возьми да уступи. Баба ты али мужик?

– А если он не прав?

– А ты, значит, всегда права?

– Значит, так.

– Знаешь, что я тебе, девонька, скажу? Как бы тебе с твоим гонором да вековухой не остаться.

– Это какой еще вековухой?

– А такой – старой девой.

– Ну уж этого-то со мной точно не случится! – самоуверенно заявила Мила.

– Если девушка не может долго выбрать жениха, она точно нарвется.

– На кого?

– На дурака какого-нибудь. Какая бы у тебя жизнь ни была – богатая ли, бедная ли, – свою порцию испытаний и боли ты все равно получишь сполна. По заслугам своим. Так лучше потерпеть от умного человека, такого как Алешенька. Ведь он, даже если и обидит, значит – заслужила. А как обидел, так и пожалеет. Другой-то, может, и обижать не будет, а соки-то из тебя все повыпивает своим занудством, скупостью, бездельем, а то и пьянством, не приведи Господи! Бывает, что такие мужья-вампиры женщинам попадаются, что и года жены протянуть с ними не в силах. А если и выживают, то света белого не видят: никакой радости, сплошь одно только горе.

– Бабушка, почему Алеша не приходит?

– А зачем ему общаться с такой грубиянкой, как ты?

– Я не нарочно, так получилось. Придет – прощения у него попрошу.

– Давно бы так. Какого хорошего человека обидела!

– А когда он придет?

– Когда придет, тогда и придет. Наверное, снова в тайгу ушел. Это в такую-то сырую погоду! На этот раз ничего не сказал, когда вернется.

– Один?

– А то с кем же? Человеку полезно иногда одному побыть. Даже Алтая с собой не взял, видимо, оставил нас охранять.

– От кого?

– Да мало ли. Вон прежде лиса у меня кур таскала. Да и волки опять же.

– А что волки?

– Так рыщут по тайге-то голодными стаями.

– Ты нарочно меня пугаешь, да?

– Конечно, пугаю. Но не нарочно. А чтобы ты с опаской ходила да оглядывалась. Даже по скиту. Дурочка ты у меня еще, хоть и лет тебе много. А могла бы себя и поумней вести.

– Говоришь, что любишь, а сама меня дурочкой называешь.

– А ты зря-то не обижайся. Знаешь, кого дураками-то кличут? Того, кто правым себя во всем считает и слушать никого не желает. Такой человек всегда прав и всегда одинок. Так как, хочешь жить одна и всегда быть правой?

– Что-то не очень.