Поцелуй меня (СИ)

Что ж, я ожидала многого, но не такого. У нас в группе записи может публиковать любой из участников, а админит там один из завучей. И вот последняя опубликованная запись под авторством Степанчука — две фотографии и короткий текст. На первой мы с Егором, судя по одежде, этим утром, целуемся — сфотографировано через окно, но его комната на втором этаже! На другой фотке мы спим, я обнимаю его голову, он уткнулся лицом мне в грудь. Но сделана фотография явно с близкого расстояния, то есть, Максим забрался в запертую комнату! А Егор с больными и заткнутыми ушами и не слышал этого. А подпись гласила: “Странная школа, где разнополым ученикам без вопросов позволяют жить в одной комнате. Я понимаю, что сиськи любимой — уютный уголок любого парня, но для этого же они, сиськи, должны быть.”

Не в силах управлять отвисшей челюстью, я с округлившимися глазами отложила мобильный.

— Он что, бессмертный? — в ужасе прошептала я, закрыв лицо ладонями.

Это, типа, месть за мой отказ? Или месть Егору? Неужели он думал, что ему это сойдет с рук? И как Егор его не убил вообще? Я бы тоже ударила, вот козел!

Уже в конце урока мой парень вернулся от своего оборотнического завуча и с по-прежнему бесстрастным лицом сел на свое место. Я проверила группу — запись уже удалили. Надеюсь, Егора не сильно наказали? Он же оборотень, а тут его предмет воздыхания оскорбили, да еще и влезли так нагло в нашу с ним личную, я бы даже сказала, интимную жизнь. Нет, ну каков урод, а!

После звонка Егор ушел буквально сразу, а я замешкалась, собирая вещи. Догнала его в еще почти пустом коридоре, ухватила за руку и не успела ничего сказать, как он довольно сильно впечатал меня в стену и поцеловал до грубости властно.

— Я люблю тебя, ласка, — шепнул он, потираясь носом о мой висок, — прости, не сдержался, но никому не позволено тебя оскорблять.

И ушел. Я сползла по стене, кусая губы. То есть, еще и он со мной не будет нормально разговаривать, да?

В начале следующего урока учитель передал мне письмо от завуча, в котором говорилось, что отныне и до конца обучения мне запрещено видеться с таким-то оборотнем вне общественных мест, как и появляться во флигеле. Во избежание повторения якобы. Мы можем проводить время вместе в столовой, библиотеке и классах, а так же во время выездов в город в выходные.

Вот честно, придушила бы этого чертового Степанчука собственными руками!

========== Часть 9 ==========

На следующий день меня после вечерних уроков вызвали к завучу. Я и так проплакала полдня, не выспалась совсем, а теперь еще и ночью, скорее всего, поспать не смогу. Но в нужном кабинете меня ждал небольшой сюрприз.

С радостным визгом я повисла на шее у папы, одетого в свой обычный строгий костюм.

— Привет, малявка, привет, — смеялся он, крепко обнимая меня в ответ, — присядь пока, сейчас остальные подойдут.

Радости немного поубавилось — он здесь из-за этого случая с Максимом. Ну прекрасно, втянули в эту весьма смущающую ситуацию еще и отца моего. Которого я, к слову, не видела с сентября — как-то вошло в привычку видеться только на каникулах, мы даже созваниваемся с каждым годом все реже. Ну ничего, перееду обратно в город, пусть и к Егору, сможем увидеться чаще.

— Здравствуйте, Анатолий Николаевич, — а его только помяни…

— Здравствуй, Егор, — они пожали друг другу руки, — хотя я планировал познакомиться с тобой чуть позже и немного в других обстоятельствах.

Оборотень только с сожалением пожал плечами и сел на указанный стул рядом со мной, тут же ухватив меня за руку.

— Плохо спал? — я взъерошила ему волосы, заметив бледные, но отчетливые синяки под глазами.

— Вообще не спал, — хмыкнул парень, целуя тыльную сторону моей ладони, — все думал, что слабо ударил.

— Ну-ну, — погрозил пальцем папа, — проблем тебе мало, молодой человек?

— Предостаточно, — пробормотал Егор, опуская взгляд.

— Анатолий, добрый день! — довольный Степанчук прикрыл за собой дверь и сразу протянул отцу руку.

— Анатолий Николаевич, — видимо, не в первый раз поправил папа, игнорируя приветствие и указывая новенькому на стул, — и, раз все в сборе, начнем, да? — самого завуча тут не было, видимо, мы просто заняли его кабинет. — Думаю, вы знаете, о чем я хочу с вами всеми поговорить. Скорее, больше с тобой, Максим. Скажи мне, я тебя предупреждал не лезть к оборотням, когда инструктировал перед переводом сюда?

— Предупреждали, — неохотно согласился парень.

— Так почему ты дважды это сделал? — расстегнув пуговицу пиджака, папа присел на край стола. — Послушай, ты — человек, который увидел то, чего видеть не следовало. Тебя могли бы просто по-тихому закрыть в какой-нибудь провинциальной психушке, но наш отдел рассудил, что ты парень любознательный и, вроде бы, благоразумный, решили дать тебе шанс прожить нормальную жизнь. Скажи мне, зачем ты сделал и выложил эти фотографии, м?

Егор напрягся, стиснул зубы, но промолчал.

— Решил посмотреть на реакцию целевой аудитории, — пробормотал Степанчук.

— Егор, сядь! — чуть повысил голос папа. Брюнет, приподнявшийся было, тяжело опустился обратно и скрестил руки на груди. — Какой аудитории?