Поцелуй Мрака

– Марисоль, у меня… ужасное прошлое, я разрушен, сломлен, понимаешь?! – с душераздирающей безысходностью посмотрел он ей в глаза. Прерывистое дыхание слышалось из-под маски.

– Не понимаю! Объясни мне! – попросила она.

– Все считают меня мертвым, но я жив и… И я играю ту роль, которой меня наградили.

Марисоль напряглась. Она вспомнила легенду, которую рассказал ее брату доктор.

– В чем заключается эта роль? Ты… убиваешь женщин? – побледнела она.

Фоско вздрогнул, но промолчал.

– Ответь мне! – потребовала Марисоль.

– Нет.

Марисоль ничего не понимала, но после его ответа облегченно вздохнула.

– Тогда я не понимаю… Почему ты не можешь сделать меня счастливой? Ты связан с другой женщиной? Ты любишь ее?

Фоско тяжело вздохнул и на миг прикрыл глаза.

– Моя вина, что я так и не выставил тебя из этого замка… В первый же вечер… – отрешенно проговорил он. – В первый миг ты напомнила мне мою сестренку… – голос его дрогнул. – Но чем больше я в тебя всматривался, тем больше убеждался, что это не она… Что передо мной прекрасная незнакомая девушка… Ты поразила меня, как молния в тот вечер… – горько усмехнулся он. – Мне так нравилась твоя улыбка… Ты снилась мне! Каждую ночь! В течение всего дня я старался быть плохим с тобой, чтобы ты сама ушла, а во сне умолял тебя остаться… Моя вина, что я не смог сопротивляться твоему очарованию, задушить на корню вспыхнувшую симпатию к тебе. И это моя, возможно, самая большая ошибка … – сокрушенно покачал он головой.

Марисоль показалось, что она вот-вот потеряет сознание от счастья.

– Почему же ты хочешь выгнать меня отсюда…? – спросила она дрожащим от волнения голосом.

– Потому что не хочу стать твоим самым сильным разочарованием в жизни.

– О каком разочаровании ты говоришь?!

– Тебе лучше не знать этого, Марисоль. Верь мне! Я и так сказал тебе слишком много.

Марисоль в растерянности смотрела на него. Потом сделала несколько робких шагов ему навстречу.

– Не подходи ко мне, Марисоль! – снова выставил он вперед руку.

На мгновение замерев, Марисоль все же продолжила приближаться к нему, медленно, по чуть-чуть. Она напоминала укротителя, который подходит к раненому зверю, чтобы помочь ему, а зверь огрызается, опасаясь, что его хотят добить. Фоско невольно попятился, пока не уперся спиной в закрытую дверь.

– Остановись! – приказал он.

– Позволь мне залечить твои раны…

– Это невозможно! И потом, раны давно затянулись, – сказал он отрывисто. – Я не могу сделать тебя счастливой.

Марисоль показалось, что от волнения его странная манера произносить слова, будто цедить их сквозь зубы, только усилилась.

– Почему? Для меня счастье – знать, что мои чувства взаимны, засыпать в твоих объятиях, купаться в твоих поцелуях и видеть тебя счастливым и свободным от всех страхов и предрассудков!

– Вот именно… – произнес он, задыхаясь. – Вот оно разочарование! Я даже радость поцелуя не могу тебе подарить, понимаешь?!

Марисоль не понимала. Она уставилась на него, но потом уголки ее губ дрогнули в улыбке.

– Кажется, я догадалась… Ты не хочешь снимать маску…

Марисоль неотрывно смотрела ему в глаза, и столько нежности и любви светилось в ее взгляде, что Фоско, к своему ужасу, ощутил неконтролируемую дрожь, пробежавшую по всему телу. Он как завороженный смотрел на ее приближение, но не был в состоянии ни убежать, ни остановить ее. Он тяжело дышал, глядя на нее, как затравленный зверек.

Медленно-медленно она подошла к нему почти вплотную, а потом робко прижалась к его груди. Где-то скрипнула половица или дверца. Но Марисоль даже не вздрогнула. Привыкла или просто не услышала, находясь во власти предвкушения чего-то прекрасного. А миг спустя она вдруг совершила молниеносное движение и поцеловала Фоско через маску, почувствовав, как плотно сжаты под ней его губы.

За окном сверкнула молния.

Фоско отпрянул так, будто Марисоль укусила его. Он глухо ударился затылком о дверь и расширившимися в панике глазами воззрился на нее. Но она не испугалась. Между ними уже не осталось пространства, а руки Марисоль сомкнулись вокруг его талии.

– Обними меня, мне холодно… – попросила она, прижимаясь к его груди.

Сердце Фоско билось на пределе своих возможностей.

– Марисоль… – прошептал он, теряя голову.

– Прошу тебя.

Его руки сомкнулись на ее плечах. Нежно. Горячо. Крепко. С силой. Он склонил голову, прижимаясь щекой к ее щеке, и Марисоль уловила едва слышимый сдавленный стон, сорвавшийся с его губ. Несмотря на маску, его дыхание обожгло ей кожу. Фоско прикоснулся к ее плечу губами, едва уловимо, но даже через ткань чувствовалась щемящая нежность в этом исступленном поцелуе.

Марисоль в ответ робко поцеловала его в узенькую полоску обнажившейся между воротником рубашки и маской шеи. Фоско так сильно дернулся, будто через него молния прошла!

За окном в самом деле бушевала гроза, ветер со свистом пробирался во всевозможные щели, отчего пламя свечей и тени на стенах отплясывали зловещий яростный танец.