Поцелуй на прощание (СИ)

И вдруг по улицам, будто нарастающая волна, прокатился неясный гул, состоящий из множества взволнованных голосов.

— Там… там, наверху…

Что-то невидимое толкнуло девушку в грудь. На миг ей показалось, что выстрелы и шум стихли, и в городе воцарилась тишина, нарушаемая только звоном винтовок, чьи владельцы сошлись в рукопашном бою на площади перед рейхстагом. Наташа решительно поднялась из-за укрытия. Почему-то она не боялась, что ее могут подстрелить.

— Сиди здесь, — приказала она Латвии. – Что бы ни случилось, сиди здесь. Понял?

Мальчик кивнул, глядя на нее расширенными глазами. Подбежавший Торис заглянул девушке в лицо.

— Куда ты?

— Я должна увидеть Ваню, — спокойно и ровно ответила Беларусь, глядя мимо друга. – Присмотри за Райвисом. Я скоро.

Он не успел ее остановить – она со всех ног помчалась к площади.

Наташа опоздала. К тому времени, как она прибежала, еле переводя дыхание, к месту последнего сражения двух стран, Людвиг лежал уже, поверженный, на земле в луже собственной крови, а Ваня флегматично курил, придавливая побежденного врага ногой к брусчатке. Рывком подняв голову, Наташа увидела развевающийся над полуразрушенным зданием рейхстага ярко-алый флаг.

— Победа! – вскрикнула девушка, роняя винтовку. – Победили!

Казалось, на площади не было больше никого, только они трое. Столкнувшись взглядом с младшей сестрой, Ваня ободряюще улыбнулся ей. Беларусь, радостно улыбнувшись, бросилась к брату, но тут же замерла, завидев чьи-то неясные силуэты у него за спиной. Но кольнувший в сердце страх быстро отступил, сменившись презрительной настороженностью. На площади появились вовсе не враги. Напротив, это были Союзники, якобы случайно подоспевшие сразу после битвы. Пока Наташа решала, кто хуже, до ужаса довольный собой Америка оглядел окровавленного Германию и присвистнул.

— Вот и наш великий Третий Рейх. Не очень-то великий, а?

Людвиг захрипел что-то, пытаясь встать, но Ваня без особых усилий придавил его обратно к земле.

— Неплохо сработано, Брагинский, — усмехнулся Америка. – Можешь отпустить его? Сейчас-то не убежит.

— Без проблем, — вежливо отозвался Ваня и отошел в сторону. Альфред тут же схватил Германию за отвороты изорванного мундира и приподнял над землей, будто перышко.

— Жалкое зрелище.

— Где… — Людвиг с трудом разлепил губы и посмотрел на Америку мутно, — где мой брат?

— Этот-то? А черт его знает. Ребята, — повернулся Альфред к союзникам, — Пруссию не видели?

Будто марионетки, Англия и Франция замотали головами. Тут только Наташа припомнила, что среди них должен был еще затесаться Канада, единственный из этой буржуазной компании, кто вызывал у нее симпатию. Но Мэтью не было, или он опять преуспел в искусстве быть незаметным. Зато из-за спин союзников выглядывал рыжеволосый парень в синем костюме, на чьем лице застыло выражение острой, как нож, печали. Взгляд янтарных глаз незнакомца, полных слез, был устремлен на висящего мешком Людвига.

— Вот так-то, — подытожил Америка и, удерживая побежденного одной рукой, другой наградил его хлестким ударом в челюсть. Голова Германии мотнулась назад, и тут же Альфред швырнул его обратно, на залитую кровью брусчатку.

— Руки марать не хочется, — объяснил он замершим союзникам, вытаскивая совсем не по-военному блестящий пистолет из кобуры. – Сейчас я его…

Людвиг равнодушно смотрел, как на него направляется дуло, только глаза прикрыл, как только оно оказалось на уровне его лба.

— Нет!

Что-то изменилось на площади, будто пропахший гарью и смертью воздух вспорол порыв свежего ветра. Парень в синем, что до сих пор лишь боязливо смотрел на горе побежденных, стоял теперь между Германией и Америкой, широко расставив руки. Дуло пистолета упиралось ему в грудь.

— Италия, — изумленно проговорил Альфред, — что ты делаешь?

Тот решительно закусил губу. Видно было, что он боится, жутко боится, но не отступит даже под страхом смерти. Ваня с интересом, но молча взирал на разворачивающуюся на площади сцену.

— Не надо убивать его, — громко сказал Италия, глядя на победителей. – Сколько бы зла он не совершил… он заслуживает суда. Справедливого!

Голос его звонким эхом разносился по площади, и отдавался в сердце Наташи, будто задевая там какие-то невидимые, но очень важные струны. Альфред нахмурился.

— Какой, к черту, справедливый суд? Этот подонок убивал людей!

— Тогда не будь таким, как он! – крикнул Италия, дрожа всем телом. – Хочешь его убить, тогда и меня заодно!

По щеке его скатилась одна слеза, затем другая. Америка выразительно щелкнул предохранителем.

— Слушай, отойди с дороги, а то я…

— Подожди, Джонс.

Все дружно посмотрели на Россию, который, с невозмутимым видом затоптав окурок, сделал шаг вперед и оказался рядом с Италией. Парень посмотрел на Брагинского с испугом, получил в ответ ободряющую улыбку и, казалось, немного успокоился. Ваня покашлял.

— Италия говорит правильно. Мы устроим суд.

— Да вы что, сговорились? – взбеленился Америка, но спокойный голос России звучал гораздо более весомо: