Поцелуй под омелой

Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.

Закончил парень.

Оля поежилась от холода.

— Ты ничего такого не подумай, я стихи почему-то быстро запоминаю. Стоит только пару раз прочитать… — начал оправдываться Женя. — А по Мандельштаму работу научную писал в прошлом году.

А Оля ничего такого и не подумала. Разве что вспомнила, как и Игошина собиралась писать научную работу, только по анатомии. А вот Оле бы в жизни не пришло в голову таким заниматься, ей и домашних заданий хватает…

А что, если Женя посчитает ее неинтересной собеседницей? Решит, что она недостаточно умна для него. Может, удел Оли — как раз выяснять вместе с Риной степень лопоухости какого-то неизвестного одиннадцатиклассника Маркина.

— Оля? — позвал задумавшуюся девочку Женя.

— Работу по Мандельштаму? — растерянно переспросила Воробьева.

— Ну, да! — отозвался Женя. — Ты знала, что Осип Эмильевич умер в ссылке от тифа, из-за морозов тело поэта вместе с остальными умершими от эпидемии целый месяц пролежало возле больницы.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — поежилась Оля, пряча замерзший нос в шарф.

— Мне нравится бывать в этом месте, — проговорил Женя, глядя на ворчащую от ветра Неву. На темную воду опускались белые снежинки, которые тут же таяли. — Здесь понимаешь, как одновременно жесток, несправедлив и гениален мир. Ты только подумай, что тем людям пришлось пережить и выстрадать!

Оля молчала, поглядывая на противоположный берег.

— А вообще, ты права, — негромко рассмеялся Женя. — Что я несу? Теперь ты сочтешь меня самым странным на свете и больше не будешь общаться. У меня всегда плохо обстоят дела со свиданиями.

В то время как Оля переживала, что Женя решит, будто она глупа для него, парень боялся показаться занудным.

— Так это свидание? — вспыхнула девочка.

— Вообще, тут неподалеку есть классная кофейня, но ты пришла с собакой… Прости, Нортон! — Женя улыбнулся заскучавшему сидеть на месте псу. — Но у меня есть с собой горячий шоколад в термокружке. Как знал, что понадобится.

Ребята спустились к воде. Молча уставились на реку, в которую продолжал падать сырой осенний снег.

— Если бы я узнала, что кто-то сжег сочинения, тоже бы рассказала о случившемся учителям, — негромко проговорила Оля.

— Вот как? — с интересом покосился на Воробьеву Женя.

— Да! Я — за честность! — высокопарно произнесла Оля, шмыгнув носом. — Хулиганы должны понести наказание.

— И ты не считаешь это стукачеством?

Оля дернула плечом.

— Н-нет!

— А если ты с этими людьми учишься с первого класса и вы считаетесь лучшими друзьями?

— Ты дружил с Вадиком? — ахнула Оля. Вот уж кто точно не подходил на роль друга Евгения Потупчика.

— С Егором, — глухо отозвался Женя. — С детского сада.

— Ой! — произнесла Оля.

Нортон, почуяв замешательство хозяйки, обеспокоенно заелозил.

— Откуда ты узнала об этой истории? — спросил Женя.

— Девчонки рассказали, — призналась Оля. — Я и у Рины спрашивала…

— У Рины, значит, — кивнул Женя. Как показалось Оле, голос парня тут же изменился. Неужели Воробьевой не чудится и между ребятами правда что-то было? Или есть? Оля непроизвольно нахмурила брови.

— Прогуляемся? Холодно стоять у реки, — быстро проговорил Женя.

«Ага! Переводит тему, как речь коснулась Рины…» — с досадой подумала Оля.

— Прогуляемся! — кивнула Воробьева и первой взяла Женю за руку. Парень улыбнулся.

Шли вдоль Невы, касаясь друг друга плечами и ежась от пронизывающего ветра. На Литейном проспекте, на одном из светофоров. Женя внезапно притянул к губам Олину руку.

— Замерзла? — спросил парень.

Девочка только растерянно кивнула. Тогда Женя решил согреть теплым дыханием мерзнущие пальцы Оли. Светофор уже переключился с красного на зеленый, толпа двинулась через дорогу, а парень с девушкой так и продолжали стоять на месте. Нортон тоже дернулся было вперед, но, подняв глаза на молодую хозяйку, вздохнул и уселся ребятам в ноги.

— Хочу мороженое! — внезапно сказала Оля.

— С ума сошла! — проговорил Женя, не выпуская руки одноклассницы. — Я бы уже из рюкзака какао достал, честно говоря.

— Люблю в холод мороженое есть, — пожала плечами Оля, боясь признаться, что от касаний Жени ей стало жарко. Теперь Воробьевой было все равно, что холодно и от ветра выступили слезы. И так приятно просто стоять и смотреть друг на друга. — Закаляю горло.

— Я недавно бронхитом переболел, поэтому, пожалуй, воздержусь, — засмеялся Женя.

— Завтра отсяду от девчонок, и мы будем в столовой обедать за одним столом, — твердо сказала Оля, наблюдая, как мелкие снежинки тают на темно-коричневых ресницах парня. — Всегда!

— Ого, — проговорил Женя. — И тебе плевать, что скажут остальные? А если и с тобой не будут общаться… Не слабо?