Поцелуй шипов

— Нет, но… Знаешь, не имеет значения, как я это сформулирую и обосную, будет выглядеть так, будто я хочу очернить его, а я даже не собираюсь влезать в это дело.

— Кого его? Колина?

Анжело ничего не сказал. Значит он имеет ввиду Колина.

— Я могу быть очень упрямой, — предупредила я. — Скажи мне, что ты думаешь, по крайней мере хотя бы какую-то часть. Я хочу знать.

— Я не думаю, что это будет прилично. — Он не только ломался, но действительно чувствовал себя неуютно. Теперь я знала, почему он сел за пианино. Видимо он чувствовал себя там в большей безопасности, чем прямо рядом со мной.

— Анжело, ты Мар, я не ожидаю от тебя порядочности. Давай выкладывай… — То, что я больше не могла смотреть ему в глаза, заставляло меня нервничать, но я также не хотела бежать за ним.

— Возможно я хочу быть порядочным по-своему. Ладно… Слушай, я попытаюсь подойти с другой стороны: ты вегетарианка? — Наконец он снова посмотрел в мою сторону.

— Нет. Ты ведь видел, когда мы ели пиццу. Салями была просто восхитительна.

— Ты когда-нибудь пыталась стать вегетарианкой?

О да, пыталась. Эта была очень короткая попытка.

— Когда мне было четырнадцать. Но отказалась от этой идеи.

— Почему?

— Потому что чувствовала себя плохо. Кстати, я считаю это игру в вопросы и ответы довольно глупой — это так, между прочим. У меня заболел живот, появились проблемы с пищеварением, а показатель железа упал вниз. — Мой показатель железа уже всегда был низким, но вегетарианская фаза вызвала ощутимое состояние дефицита. А таблетки, помогающие это устранить, не пошли мне на пользу. Я стала бледной, капризной и ещё более чувствительной, чем обычно. Была постоянно уставшей. Лишь после большой порции спагетти болоньезе я снова почувствовала себя более-менее человеком. — Да, а потом я стала опять есть мясо, не слишком много, но оно требуется для моего организма.

— Но тебе нравятся животные, не так ли?

— Конечно. — С недавних пор даже скорпионы, медузы и змеи. И крошечные лягушки Анжело. — Значит ты хочешь мне сказать, что всё зависит от того, чем ты питаешься?

— Я хочу сказать, что сбалансированное питание важно. Так как мы едим, так себя и чувствуем. Кто-то, кто быстро и без разбора впихивает в себя еду, редко уравновешенный, удовлетворённый человек. Я думаю, что питаюсь сбалансировано и беру то, что мне нужно.

— Анжело, я не хочу совсем заговорить тебя, но ты похищаешь у людей сны и мечты! — Я хотела сказать это с упрёком и мне даже более-менее удалось.

Однако он и дальше оставался спокойным.

— Да, сны и мечты, постоянно возобновляемый ресурс.

Я насмешливо рассмеялась, но нежный взгляд Анжело заглушил мой смех. Он имел в виду то, что говорил! Возобновляемый ресурс…

Я пылко покачала головой.

— Нет, это всё не так просто… Когда Мары постоянно высасывают жертву, она впадает в депрессию и начинает болеть и в какой-то момент у неё больше нет ни снов, ни грёз!

— А кто говорит, что я это делаю? Что-то подобное меня не привлекает. Но если мы уже заговорили об этом, якобы это возобновляемый ресурс и всё такое. Ты когда-нибудь задумывалась о массовом содержании скота? Ежедневно тысячи свиней и коров перевозят с точки А в Б, бесчленное количество километров, через всю Европу, согнав их в тесное помещение. Их везут на убой, только для того, чтобы вы ежедневно могли запихать в себя вашу сосиску с приправой карри.

Анжело совсем не говорил со мной враждебно, а мирным, приятным тоном. Для него этот разговор был не дебатой, а шансом объяснить свою точку зрения. Нравилось ли мне то, что он говорит или нет, для него было не важно. Как он уже сам упомянул, он был с самим собой в мире. Снова во мне вскипела ревность.

— Я не ем сосиски с приправой карри, — соврала я раздражённо.

— Во всяком случае я не похищаю без всякого разбора, я меняю людей, к которым хожу ночью, чаще всего я посещаю их лишь один единственный раз. Да, возможно они чувствуют себя на следующее утро иначе, чем обычно, становятся более раздражительными или необъяснимо-уставшими, но это проходит. То, что я мог бы им причинить, если бы плохо питался, никогда не смогло бы исцелиться самостоятельно — это совершенно другой калибр! — Он замолчал и покачал головой, как будто не хотел ничего этого говорить.

— Продолжай, — попросила я. Но он исполнил моё желание лишь после того, как сделал два больших круга через свой сад. Видимо они были ему нужны, чтобы собраться с мыслями — как ученику, у которого во время доклада, вдруг отключилась память.

— Я не хочу ничего плохого говорить о Колине, я испытываю уважение к его решению и это впечатляет, насколько он последователен, но я тоже однажды пытался так питаться, и это превратило меня в существо, которое даже я сам посчитал жутким. Такое чувство, будто я потерял над собой контроль, по крайней мере так было со мной… Колин возможно достаточно силён, чтобы жить так. Я нет. — Теперь его голос звучал почти что упрямо.