Поцелуй шипов

— Нет? — Чёрт, о чём тогда? Я ещё потеряю рассудок в этой пещере. Он не хочет похищать мои мечты, не хочет меня убить, превратить очевидно тоже нет, что меня разочаровало, но в тоже время я испытала чуточку облегчения, потому что в этот момент больше ни в чём не была уверенна, и я хотела, чтобы это сделал Анжело, а не гермафродит. Да, это должен сделать Анжело. Итак, зачем я тогда здесь? Это просто пустая, бесполезная трата времени, отдалившая меня ещё дальше от Анжело. Моё временное окно закрывалось, и я могла наблюдать за этим. Свет исчезал с каждой минутой, которая проходила. Я такая дура, почему я вообще приехала сюда? Только из-за звонка? Я что, вообще больше не могу думать рационально?

— Твоё замешательство уйдёт, — спокойно пообещал Мар. — Нужно время, пока дух оправится. Сначала я хочу кое-что сделать, что поможет тебе вынести предстоящее.

Ладно, мы ведь только что обсуждали это. Забывчивость или гипноз? Но какая собственно разница, я всё равно не смогу его удержать, он ведь не спрашивал меня, а только объявлял о своих намерениях. Я должна буду позволить ему сделать это.

— Но не здесь. Не в этой пещере. Пожалуйста. Я хочу хотя бы что-то видеть.

— Ты увидишь. И я исполню твоё желание, давай выйдем на улицу.

Не спеша, он встал. Я не ошиблась, когда оценивала его рост, его голова доходила до моего плеча, но это вовсе не умоляло его внушительного обаяния. Я опять забыла о том, что его глаза показали мне вчера, но и без глубокого смысла моя душа провалилась, как только я позволила себе заглянуть в них. Не смотря на их лучезарную яркость, окружённую тёмно-серым кольцом, их глубина была бездонной. Я могла погрузиться в них, не боясь упасть и поранится. Они снова и снова подхватывали меня. Возможно самый малопонятный пункт всего этого фарса заключался в этом, что, хотя я и была наполнена глубоким, искреннем почтением, этот Мар не внушал мне страха. Но и это тоже может быть просто трюком; я не должна терять бдительности.

Он прошёл вперёд и проворно вскарабкался по скале, одетый в простые, белые, матерчатые брюки и тонкую, бежевую рубашку, старческая одежда, как я ехидно заметила, но на нём она выглядела скорее, как не выходящей из моды костюм индусского учителя йоги. На ногах одеты стоптанные, кожаные сандалии, их ещё называют шлёпанцами Иисуса, и на одно мгновение я даже подумала, что возможно они действительно со времён Иисуса. Это Мар знаком с Иисусом?

Неуклюже я карабкалась вслед за ним, пока мы не добрались до крутой лестницы, ведущей в город, у подножия которой он дал мне возможность отдышаться. Солнце стояло низко над морем — красный шар. Обеспокоенно я огляделась. Кроме нас здесь никого не было.

— Восход или закат? — спросила я с подозрением.

— Закат.

Закат? Это означало, что я проспала весь день — двадцать четыре часа! Значит мне не только показалось, моё временное окно действительно закрывалось. Два дня уже прошло, с тех пор как я покинула Калабрию и Анжело; мне оставались ещё 48 часов, чтобы вернуться и всё прояснить, потому что здесь меня видимо не превратят. Я приехала сюда совершенно напрасно, безрассудно разбазарила время! Спать двадцать четыре часа, кому это надо …

Нужно поторопиться. Я прошла вперёд, поднимаясь размашистыми шагами, но Мар не торопился, выделял время для каждой отдельной ступеньки, лежащих перед ним, сопровождаемый рокотом в его груди. Я задавалась вопросом, слышат ли его и другие люди и удивляются, возможно также грациозной фигуре и поражающей двуполостью, не говоря уже об этих безумно светлых глазах, потому что теперь нам навстречу шло несколько туристов. Ведь что-то они должны заметить, перед ними находился Мар, показавший себя им без каких-либо ограничений! Но когда они проходило мимо, он отвернулся и сделал вид, будто разглядывает скалы. Они немного ускорили свой темп и перестали разговаривать, но их поведение не особо отличалось от типичного провидения людей, когда они видят на открытой улице грязного бомжа. Возможно он даже и был для них обыкновенным бомжом, прозябающим в пещере, и кому алкоголь придал женские черты лица. Рокот его тела они видимо не слышали. Только я воспринимала его.

Подниматься становилось всё сложнее, хотя солнце садилось, а ветер обдувал лоб. С каждым новым шагом возвращались отдельные воспоминания, которые меня напрягали, и я чувствовала беспомощность, потому что больше не могла согласовать их с тем, что привело меня сюда.

Джианна… Джинна со своим больным животом, и честолюбивыми попытками что-то мне объяснить и обратить на что-то внимание, но на что? Я не знала, потому что не слушала её.