Поцелуй у ног богини

С обратной стороны карточек с чудесами Мария писала больше о погоде, о том, что постоянно тепло и у неё всё хорошо. Она просила дать ей время на обустройство и поиск работы. Её профессия – юрист – здесь никуда не годилась, даже зная язык, ей потребовались бы годы, чтобы выучить законы и осознать систему прецедента, смешанного с обычаями и приправленного исламом, индуизмом и сикхизмом, а также получить диплом. Она и дома не смыслила в законах: муж заставил её пройти заочный курс для лоска.

Она хотела пойти работать горничной или продавать самосы, но Амир сказал, что её обманут в два счёта, а слуги – только далиты и рынок их поделён.

– Чтоб найти воду, нужно копать глубокий колодец. Иногда в жизни надо подождать. Не за секунду, но я соберу тебе на билет. Не за минуту, но мы переедем в другой дом, – говорил он очень спокойно, так, что никакого сомнения нельзя было найти в янтарных глазах. Мария смотрела на него подозрительно.

После почты Мария покупала сигаретку на повороте к пляжу, закуривала от болтающейся зажигалки. Через проулок шла посмотреть на океан, она так его любила. Бессменная декорация к человеческой суете, за которую не надо платить. Мария садилась на ступеньках над грязным пляжем. На камнях, сваленных у волноотбойной стены, сидели компании тощих пареньков. Все до единого пялились на неё тоскливыми глазами. Всем охота было разглядеть существо с пушистыми волосами, которое будто выбросила с пеной волна. Некоторые подходили и перепуганные до смерти пытались завести разговор, заикаясь и млея. Она отвечала голосом взрослой женщины, которой когда-то была:

– Извините, я не разговариваю с незнакомцами.

В один из дней Мария обнаружила, что после отправки открытки с видом библиотеки Азиатского общества, построенной в благородном греческом стиле, денег осталось только на сигарету или пару бананов – на выбор. Она купила сигарету и под умоляющими взглядами курила и смотрела в горизонт.

Погуляй со мной

Пока, как идеальную луну,

Ты голову кладёшь мне на колени.

ТИШАНИ ДОШИ, «ПОЭМА ЛЮБВИ»

В проходной комнатке Амир мучился с образом кашмирского старика. Когда Мария вошла, он возвратился в самого себя и расстроенно сказал:

– Зачем ты ходишь одна? Ведь я прошу тебя не гулять одной в таком коротком виде, – волнуясь, он путал английские слова. Из трёх языков, которые он знал, Мария хоть немного понимала этот.

– Ты белая леди, ходишь одна, сидишь одна на пляже. Не сиди одна на пляже.

Мария смотрела на него, в ней всё смеялось от удовольствия. Она белая леди, возможно, единственная на много улиц вокруг. Амир ей что-то запрещает, ревнует. Его янтарные глаза блестели, там внутри бродило доброе солнце.

Она его не боялась. Если бы они сразились вдруг, то она, наверное, долго не уступала бы ему в схватке, сильное, северное дитя. Но её останавливала, как рубеж запретного, его скрытая гордость, внутренняя власть, выращенная веками патриархата. Он никогда намеренно не показывал этого, но черта была проведена и лежала незримая. Мария останавливалась у этой черты, опасаясь проверять, что будет, если её перешагнуть.

– Ты же не знаешь глупых парней в этой закрытой культуре. Если идёшь куда-то, хотя бы набрось платок на плечи, – Мария восхитилась, как артистически и точно он изобразил набрасывание платка. Она смотрела в его лицо, как в лицо бога, от чего и он становился счастливым.

– Сир опять ругал меня, что я плохо работаю над ролью. Я должен хорошо сыграть, но эта роль старого человека, а я ещё такой молодой. Это большая проблема.

– Работай над ролью, пожалуйста, – говорила Мария.

Чтобы не мешать ему, она пыталась читать книгу на английском под названием «Метафизика», но из целой страницы поняла, что стол это на самом деле не стол. Она смотрела в книгу и думала о роли Амира, о том, что люди, у которых нет детей, понимают время по-другому. Они родились с Амиром в один год, но она чувствовала, что живёт очень давно. Если бы ей дали сыграть старуху, она бы сыграла без разговоров. Она бы сыграла человека накануне смерти, человека, за которым волочится череда похожих дней. Амир же ведёт себя так, как будто жизнь не имеет конца и время будет поставляться к нему вагонами. Дети, в чьи маленькие лапки она отдала годы, научили её ощущать бег минут. Во время родов она касалась ужасающей вечности, которой сама должна однажды стать.

– Мне нужно отдохнуть, – внезапно говорил Амир. Ей было непонятно, с чего он вдруг устал. Он просматривал газетные вырезки о спорах за Кашмир между Индией и Пакистаном, чтоб понять, как быть жалким забытым стариком в большой войне держав. Его герой искал покоя, но новые и новые боевики, проникавшие через границы, восстания, схватки и ломаная линия прекращения огня проходили через него самого.