Потусторонняя одиссея

Инстинктивно мальчик отдернулся, но все-таки поднялся и изъявил согласие следовать в город, однако, прежде чем полностью довериться незнакомому человеку, он посчитал нужным предупредить того о своей исключительной прозорливости:

– Только смотрите, если Вы задумали что-то плохое, то Вам впоследствии сильно не поздоровится. Поэтому настойчиво Вас попрошу держаться от меня как можно дальше.

Договорившись об этих условиях, эти невольно связанные между собой люди, держась друг от друга на значительном расстоянии, двинулись в сторону боевой машины пехоты, отстоящей на небольшом удалении и невидимой с этого места. По пути им попалось то страшное одеяние, которое наводило ужас на всякого, кто его видел и кому суждено было затем умереть, к которому Кентюрин был уже более или менее равнодушный. Мальчик же, увидев его, пораженный его жутким видом, отшатнулся в сторону с таким выражением, будто неожиданно очутился в средних векам и случайно столкнулся с пораженным проказой. Максим, недавно подверженный такому же чувству, презрительно усмехнулся, уверенным движением скомкал и плащ, и широкополую шляпу (серп уже находился в его руке), после чего последовал дальше. Приблизившись к оставленной им БПМ, он забросил вещи в один из отсеков, предназначенных для транспортировки десанта. Затем, не зная, как заводить эту военную технику, долго разбирался в многочисленных кнопках, тумблерах и переключателях и наконец, не найдя ничего лучше, одновременно нажал два пускателя, гласившие под собой надписями: «Стартер» и «Воздух». Двигатель непривычно кашлянул, так как процедура запуска была соблюдена не в полной мере и не соответствовала установленной определенной последовательности, но все-таки оставленный в режиме летнего времени, с не перекрытым краном подачи топлива, он уверенно запустился.

Убедившись, что военная техника способна передвигаться, маленький Виктор, не пожелавший ехать там же, где находилось кошмарное одеяние, ловко запрыгнул на самый верх башни и удобно устроился на корпусе, спустив в люк свои небольшие детские ноги. Как только он прокричал о своей готовности, новоиспеченный механик-водитель включил передачу и стал стремительно выводить военную технику на проезжую часть, чтобы возвращаться обратно в райцентр.

Павел Горячев проснулся в половине шестого на полчаса раньше обычного времени, весь покрытый холодным потом и скованный непередаваемым ужасом. Около десяти минут он лежал, будучи даже не в силах пошевелиться, одновременно прокручивая в голове жуткого вида картины, представшие ему в сновидениях. Последнее, что он помнил – это вид сарая родителей его покойной супруги, где, как он теперь отчетливо вспомнил, находился тот кошмарный плащ, широкополая шляпа и заржавевший серп, висевшие на стене рядом друг с другом, располагавшиеся все вместе – прямо при входе.

«Прокрутив» это видение в своей голове дважды, а может даже и трижды, встревоженный родитель вскочил со своего удобного ложа и бросился проверять спальню сына, словно какая-то неизвестная сила гнала его в соседнюю комнату. Было бы удивительно, если бы он там кого-то застал, ведь, как известно, мальчик в это время находился в лесу, километрах так в двадцати пяти от этого города. Тревожные подозрения вмиг сжали сердце родителя, и он, даже не умываясь, накинул на себя верхнюю одежду и выскочил на улицу, устремляясь к небольшому дому своей, давно немолодой уже, тещи. Этот небольшой городишко был устроен таким образом, что наряду с комфортными пятиэтажками тут же чередовались улицы частного сектора. Так получилось, что мать его покойной жены жила неподалеку, на удалении всего одного квартала от их многоквартирного дома. Беспрепятственно проникнув на территорию, где метровая калитка закрывалась всего лишь на небольшой шпингалет, который открывался легко как изнутри, так в точности и снаружи, молодой офицер, не заходя в помещения дома, сразу же устремился к сараю, где возможно таилась разгадка непередаваемым, ужасным событиям, словно ударной волной обрушившимся на этот захолустный райцентр. Распахнув незапертую дощатую дверцу, он увидел то, в чем уже нисколько не сомневался: весь кошмарный наряд и сельскохозяйственный инструмент на своем обычном месте отсутствовали. Мысленных колебаний больше не оставалось: его сын определенно был связан с тем ужасающим монстром, что всю последнюю неделю терроризировал их небольшой городишко.

Для пущей уверенности он забежал в непросторную избу, где возле плиты копошилась сорокавосьмилетняя женщина. Она была невысокого роста, довольно худая, со складной фигурой, но из-за потери дочери давно утратившая интерес к окружающей жизни, о чем свидетельствовал потухший взгляд ее серых глаз, седовласая голова и морщинистая – сверх возраста – кожа. Она была одета в обыкновенный ситцевый, разноцветный халат, а голова была повязана – в тон ему – простонародной косынкой.

– Тамара Ивановна, – начал возбужденный оперативник, назвав тещу уважительно, по имени, отчеству, – скажите, пожалуйста, где находится тот дедовский плащ, что всегда висел в Вашем сарае?