Потусторонняя одиссея

– Да, пожалуй, это будет самым верным решением. Пусть ребенок побудет под нашей защитой, может, хоть это обезопасит его от неведомой, ужаснейшей силы.

После этих слов мальчика отвели в дежурную часть, где усадили в отделение, располагавшееся за металлической решеткой, обычно используемое для содержания нарушителей правопорядка. Малолетний ребенок отнесся к этому совершенно нормально и, осмотрев небольшую каморку, где с двух сторон были бетонные стены, а с противоположенных железные прутья, завалился на плоскую кушетку, на которую предусмотрительно уже положили мягкий матрас, и, измученный недельными душевными муками, наконец-то предался более или менее спокойному сну.

В то же самое мгновение, когда его глаза безвольно слипались, Нечаева Анастасия, сопровождаемая своей мамой, стояла возле приемного кабинета детского психиатра, согласившегося провести платный прием этого экстраординарного случая. Обладая говорящей фамилией, Головастый Глеб Игоревич являл из себя немолодого уже мужчину сорокадевятилетнего возраста; он был высокого роста, превышающего отметку в сто восемьдесят два сантиметра, плотного, но не полного телосложения, гармонично-сложенный по всей длине своего огромного тела; продолговатая, почти квадратная, физиономия в обычной жизни не выражала никаких лишних эмоций, преображаясь лишь при работе с очередным пациентом; карие небольшие, зауженные глаза были настолько «колючими», будто сверлили оппонента насквозь и скрывались за прямоугольными, окаймленными золотой оправой очками; большой нос был в целом прямой, лишь слегка вздернутый на своем окончании, выдавая предвзятость натуры; большие толстые губы скрывались за густыми седеющими усами; огромные уши топорщились, не прячась за аккуратной лысеющей стрижкой. Общее впечатление от этого целителя человеческих душ было не очень приятным, тем не менее, даже невзирая на свой невыразительный вид, этот врач был знатоком своего дела и успешно справлялся со своими основными обязанностями. В этот раз он был одет в белоснежную рубашку с повязанным сверху пестрым галстуком, черные брюки и элегантные туфли; в верхней своей части одеяние доктора скрывалось за белым медицинским халатом.

– Ну-с, что у нас приключилось? – спросил он у маленькой девочки, лишь только она переступила порог его кабинета.

В обычной ситуации посещение подобного заведения вызвало бы непременную агрессию со стороны девичьего организма, но в этом случае она прекрасно понимала, что ей требуется хоть какая-то помощь, чтобы наконец оборвать цепь ужасающих сновидений, прочно завладевших ее взбудораженным разумом. Именно по этой причине она выложила совершенно незнакомому человеку, но все-таки производящему впечатление внушительной личности, все свои, совсем не детские, страхи.

– Вот уже пять дней, – начала она свою повесть, – как мне снится один и тот же кошмар: непонятное Существо, облаченное в странное белое одеяние, жестоко убивает живых людей и помогает подниматься из своих могил мертвым.

Здесь девочка, несмотря на все свое природное мужество и уже устоявшуюся привычность жуткой картины, невольно вздрогнула всем своим маленьким тельцем, но мгновенно справилась со своей временной слабостью и более уверенным голосом продолжила:

– Причем то, что я вижу во сне, на следующий день обязательно передают в утренних новостях. Хоть я еще недостаточно выросла и могу показаться глупенькой, но даже я отчетливо понимаю, что все те ужасы, что случаются в нашем городе, связаны как-то со мной, и именно это меня очень пугает: я просто не хочу быть виновной в тех ужасных смертях, что заполонили округу в последнее время.

Дальше Головастый молча выслушал очень подробный рассказ миленькой девочки, ни разу не прерывая ее за все время ее ужасной повести. По мере приближения к окончанию его лицо становилось все более хмурым, передавая явно неприятные ощущения. Наконец через полчаса Настя смогла в итоге высказать все, что скопилось в ее детской душе, и замолчала, внимательно гладя на доктора и ожидая его резолюции. Точно так же поступила и мать, очень надеясь на то, что все эти страхи окажутся по большей части вымышленными, чем соответствующими действительности. Однако то, как повел себя доктор в дальнейшем, невольно вызвало бурю негативных эмоций, прочно завладевших ее взволнованным сердцем.

– Настя, – обратился он к девочке, сразу же по окончании ею рассказа, – подожди в коридоре. Нам с мамой необходимо чуть-чуть посекретничать.

Малышка недоуменно пожала плечами, но безропотно подчинилась, не желая оспаривать решение взрослого и начиная понимать, что здесь ей вряд ли помогут. Когда за ней захлопнулась дверь, врач наклонился к самому уху ее родительницы и полушепотом произнес: