Потусторонний друг. История любви Льва Шестова и Варвары Малахиевой-Мирович в письмах и документах

Мир не заметил ни нового писателя, ни нового философа. Его слава была еще впереди. Но удивительно, что в декабре 1898 года, когда на небосклоне появился писатель-философ Лев Шестов, почти одновременно с ним возникли еще два литературных имени – Варвара Малахиева-Мирович и Анастасия Мирович. То, что Варвара поменяла незвучную фамилию “Малафеева” на “Малахиеву” (от старца Малахия, к которому она относила свое происхождение) было более-менее понятно. Но почему обеим сестрам так приглянулся псевдоним “Мирович”?

Скорее всего, это было связано с именем героя ранних автобиографических рассказов юного Льва Шварцмана. “В архиве Шестова сохранились недатированные черновые рукописи десяти неоконченных рассказов. Они интересны тем, что, несомненно, содержат некоторый автобиографический элемент. Герои большинства этих рассказов – бедные талантливые юноши-идеалисты, мечтающие о том, чтобы «сказать новое слово и начать новое дело»”[99].

В рассказе “Не туда попал” молодой неудачливый писатель Мирович рассказывает свою жизнь. “Очень рано, когда я был в четвертом классе гимназии, т. е. 13 лет от роду, вкоренилось во мне убеждение, что не писать я не могу и что я непременно стану хорошим писателем… Основной взгляд на литературу у меня установился уже в то время, и я свято, неизменно следовал своим детским верованиям, несмотря на всю «суровость» пройденной мною в последние 15 лет жизненной школы. Когда мне было 13 лет, я уже много прочел. Не говоря уже о Пушкине, Лермонтове, Гоголе и других наших классиках, я читал тогда уже иностранных писателей – Шекспира, Гёте и даже менее крупных – Ауэрбаха, Шпильгагена и т. п. Из русских писателей особенно полюбил я в то время Некрасова. Т. е. любил я и Пушкина, и Лермонтова, ибо я каким-то чудом избегнул господствовавшего в то время, даже среди гимназистов, отрицания Пушкина, должно быть потому, что успел прежде полюбить этих писателей, чем познакомиться с отрицательным направлением своих товарищей. Но и в Некрасове я высоко чтил любовь к ближнему, любовь к простому народу. Его поэзия санкционировала в моих глазах еще тот уголок правды, о котором мало говорили другие поэты. Вся поэзия представлялась мне тогда апофеозом правды, точнее добра… Я всегда думал, что жизнь есть не что иное, как постоянное стремление этого «добра» к победе над злом и что носители идеи добра постоянно увеличиваются в своем числе и победа их есть только вопрос времени. (Не туда попал.)”[100].

Скорее всего, и Варвара, и Анастасия хорошо знали о существовании литературного Мировича. Иначе зачем им было называть себя одним и тем же псевдонимом?

Анастасия подписывает свои стихи в поэтических сборниках “Мирович”, Варвара становится Малахиевой-Мирович. По остроумному предположению Татьяны Нешумовой, подготовившей том стихов Варвары Григорьевны, фамилия могла обозначать заключение мира между сестрами. Однако нигде в дневниках об этом не говорится. Интересно, что еще 18 ноября 1897 года Варвара Григорьевна, откликаясь на повесть А.П. Чехова “Моя жизнь”, подписывает свое письмо “Малафеева”. А уже спустя несколько месяцев – “Малахиева-Мирович”.

11 декабря 1898 года Варвара пишет Леонилле в Киев: “Ты знаешь, что Лев Исаакович приехал в Киев? Неужели никогда не видишься с Балаховскими?”

После того как в Лозанне Лев Шестов закончил книгу о Толстом и Ницше, он отправляется в Киев с рукописью новой книги. Оттуда пишет Варваре насмешливое письмо:

14 декабря 1898

Получил Ваше первое письмо в Киев, дорогая Вава. Вы горько иронизируете по поводу моих советов. И Вы, конечно правы. Советы очень редко бывают полезны. Пожалуй, лучше совет не давать их. Поговорим лучше о киевских новостях. Вы хотите знать, какими я застал Жоржика и Женечку.

Речь идет о тех самых детях Балаховских, у которых Варвара Григорьевна служила гувернанткой. И далее Лев Исаакович методично излагает бытовые и семейные подробности жизни общих знакомых. Неизвестно, что на самом деле вызвало раздражение Варвары в его письме и о каких советах шла речь. Возможно, она реагировала на что-то другое. Скорее всего, до нее уже долетели новости о новом семейном положении Шестова. В этом же письме он ее спрашивает, встречала ли она в Петербурге Ловцкого[101] – мужа его сестры Фани. Им-то уже все известно. Они знакомы с Анной Березовской и видели новорожденную Таню. Варвара могла узнать новость от них или от Софьи Исааковны в Киеве.

Весной 1899 года Шестов по издательским делам едет в Петербург. Он пишет Анне Березовской: