Поучения огласительные и тайноводственные

23. А ученик зла Теревинф, будучи наследником золота и книг, и ереси, когда прибыл в Палестину и в Иудее начали признавать и обличать его, рассудил переселиться в Персию. Но чтобы здесь по имени его не узнали, то он назвал себя Вудою. Впрочем, имел он здесь и противников себе в жрецах Мифры[3], и после многих словопрений и состязаний обличен был. И, наконец, будучи гоним, прибег к некоторой вдовице. Потом, взойдя в верхнюю часть дома и призвав духов воздушных, которых манихеи и поныне под проклятой смоковницей призывают, будучи поражен от Бога, пал с высоты дома и испустил дух. Таким образом, потреблен был и этот второй зверь.

24. Впрочем, остались памятники нечестия – книги его; вдовица была наследницей и книг его, и имения. Но не имея ни сродников, ни другого кого, рассудила купить на деньги отрока по имени Куврика и, усыновив его, научила персидским наукам, как сына, и изощрила злой меч против человечества. И Куврик, бесчестный раб, возрастал среди философов и по смерти вдовицы получил в наследство и книги, и деньги. Потом, чтобы рабское имя не бесчестило его, он вместо Куврика назвал себя Манесом, что на персидском языке значит «беседа». Ибо как он показывал из себя некоторого словесника, то и назвался Манесом, как бы отличным каким-нибудь собеседником. Впрочем, в то время, когда хотел он приобрести себе славу на языке персидском, Промысл Божий, сверх его намерения, его же самого заставил быть своим обличителем: так что, думая почтить себя именем своим в Персии, грекам возвестил, что он взял имя от бешенства.

25. Дерзал он называть себя утешителем. Написано: но кто будет хулить Духа Святаго, тому не будет прощения вовек (Мк. 3: 29). Произнес он хулу эту, назвав себя Духом Святым. Сообщающийся с такими людьми пусть посмотрит, с кем связывается он. Раб возмутил вселенную, поскольку от трех трясется земля, четырех она не может носить: раба, когда он делается царем (Притч. 30: 21-22). И, наконец, выступив на среду, обещал невозможное для человека. Сын персидского царя заболел; врачей было много, а Манес обещал исцелить посредством молитвы, как будто человек благочестивый. Престали врачи врачевать, вместе с тем престал отрок жить; обнаружилось нечестие человека, и философ этот связанный ввержен был в темницу. Не за то, что обличал царя, защищая истину, не за то, что сокрушил идолов, но за то, что обещал исцелить и обманул, или, лучше, если сказать правду, за то, что умертвил отрока. Ибо того, который старанием врачей мог бы быть исцелен, он, удаливши врачей, погубил, умертвив его тем, что о больном не попеклись.

26. При моем повествовании о премногих злодеяниях его вспомни, во-первых, богохульство его, во-вторых, и рабство. Рабство не постыдно, но то худо, что, находясь в рабстве, он представлял себя свободным. В-третьих, обман его в обещании; в-четвертых, умерщвление отрока; в-пятых, бесчестное заключение в темницу. Да и не одно только бесчестное заключение, но и бегство из темницы. Ибо тот, который называл себя утешителем и подвижником истины, убежал; не был он преемником Иисуса, охотно идущего на Крест, но был противник Ему, беглец. После того царь персидский приказал умертвить стражей темничных. Гордость Манеса была причиной смерти отрока, а бегство его было причиной смерти стражей. Неужели тому, который был виновен в смерти, должно поклоняться? Не надлежало ли ему, подражая Иисусу, сказать: если Меня ищете, оставьте их (Ин. 18: 8). Не надлежало ли сказать ему по примеру Ионы: возьмите меня и бросьте меня в море… ради меня постигла вас эта великая буря (Ион. 1:12).