Повелитель четверга. Записки эмигранта

В рассказе «Крысолов» рассказчик переносится то ли в прошлое, то ли в какую-то параллельную вселенную. Москва разрушена до основания, и он вынужден ради обмена на пресловутый «шоколад», сделанный из мазута, ловить мутировавших крыс на руинах Московского Университета.

Текст «Граффити» – это рассказ мужа, сотрудника экскурсионного бюро, о том, как он закрасил граффити на стене дома напротив и потерял контакт со своей беременной женой, и о том, что из всего этого вышло. Маленькая трагедия.

В рассказе «Портрет» вместо того, чтобы купить себе пальто, рассказчик купил себе картину… и прожил из-за этого целую жизнь в Германии конца 19-го века и начала 20-го. Странную и фатальную роль сыграл в этой кошмарной истории… майонез в салате оливье.

Полагаю, что пересказывать, даже кратко, содержание всех 47 текстов этой книги – тут не стоит. Поэтому замечу только, что все эти «сюжеты и приключения» я не придумал. Они как бы сами собой возникли из ничего. Вылупились из невидимого семантического яйца эпохи. Кристаллизовались в тяжелом воздухе. Соткались из лексики героев. И их энергий.

Я, автор, не ловил конструкции или сюжеты и не засовывал их в текст, я только пробивал проходы в стенах, строил туннели в горах, предоставлял в распоряжение моих героев различные транспортные средства, чтобы они могли свободно путешествовать внутри текста, никогда не вмешивался в их конфликты, никого ничего не заставлял… только подглядывал, подслушивал и записывал. Ставил точку. И удалялся. Представляю себе, какой хаос воцарялся в тексте после моего ухода! Праздник.

То, что вытворяют герои художественного произведения после того, как автор перестает их контролировать – эти ненаписанные книги – и есть, пожалуй, самое интересное в литературе.

Надеюсь, мои читатели не упустят возможности и поучаствует в карнавале.

* * *

На обложке санкт-петербургской книги «Покажи мне дорогу в ад» дизайнер поместил фрагмент моего большого триптиха-коллажа (почти шесть метров в ширину), сделанного специально для всемирной выставки ЕХРО-2000 в Ганновере. Темой, не только моего триптиха, но и всей выставки была тогда комбинация «Природа – Техника – Человек».

Я мог бы в меру обоснованно связать этот триптих с моими рассказами, но не буду этого делать, щадя здравый смысл читателя.

Мне показалось, что этот фрагмент триптиха подходит к книге. Дизайнер издательства Алетейя согласился со мной и сделал, на мой взгляд, замечательную обложку.

Фоном обложки, кстати, послужила гравюра по рисунку Брейгеля из серии «Семь смертных грехов» – «Сладострастие».

Со сладострастием читатель столкнется в этой книге не раз. Уже в первом тексте – «На пляже» – рассказчик, отдыхающий на побережье Черного моря от московской суеты, колеблется между желанием покончить с собой, бросившись вниз головой со скалы, и намерением совокупиться с парикмахершей Лялькой в ее палатке.

Со скалы он не бросился, а с Лялькой… в самый последний момент все сорвалось из-за вмешательства потусторонних сил. Какая досада! Я сочувствую своему герою. В награду за его терпение – я подарил ему длинный и затейливый рассказ Ляльки о явлениях страшного «черного человека», напоминающего небезызвестного Азазелло.

Потустороннее вмешивается и в жизнь рассказчика второго текста книги – «Силуши». Выйдя из подмосковной церкви, после долгого рабочего дня, он встречает демона с огромными черными крыльями.

Но не демон пугает читателя в этом рассказе, а монолог одного прихожанина, посвященный продаже кроликов на Черемушкинском рынке.

В рассказе «Берлин-Москва» описывается сентиментальное путешествие автора на родину. После первых, шокирующих впечатлений от бывшей родины, мой герой начинает вспоминать. Вспоминать свою бывшую московскую жизнь, поездки в Крым и на Кавказ, свое детство и жизнь незадолго до отъезда за границу. Все тексты книги «Покажи мне дорогу в ад», кроме трех последних – это эти воспоминания. Хочу подчеркнуть, это не мои воспоминания, а его, рассказчика. Существа мне очевидно родственного, в чем-то даже меня копирующего, но все-таки не меня. Скорее – типичного представителя моего поколения, москвича, полуеврея, жителя Юго-запада, закончившего в конце семидесятых МГУ и покинувшего Москву в конце перестройки. В те времена, когда за хлебом приходилось стоять по сорок минут, а московские универсамы были пусты. Когда Горбачев неожиданно начал праветь, а на московских улицах запахло погромами. Когда всех нас неодолимо влекло будущее. И вырывало с насиженных мест, уносило и разбрасывало по всему свету.

В тексте «Расшиши» дедушка рассказчика исповедуется внуку. Обстоятельно рассказывает о том, как помогал коммунистам осуществлять коллективизацию, унижать и убивать русскую деревню и ее жителей.

В рассказе «Аляска», написанном от лица выходящей на пенсию научной сотрудницы, речь об Аляске не идет. Кончается этот рассказ, как многие другие мои рассказы – плохо. Бедная женщина превращается в птицу. Полярную сову.