Повелитель чумы

Конечно, по нищете и отвратительным условиям проживания Лагерь стоял на первом месте, но он находился настолько далеко от центра города, что некоторые даже не считали его частью Кенниана.

— Вопросы правильные, — кивнул Ленуар, — но сейчас не время их задавать. Пока ещё слишком рано разгадывать мотивы преступников. Мы даже не уверены, верна ли теория Лидмана, и насажена ли болезнь намеренно.

— Да мне вообще интересно, насколько он грамотный, этот врач. Большинство лекарей сейчас — шарлатаны, я так считаю. Хотя, полагаю, если он заведует кафедрой медицинских наук в колледже, у него должны быть какие-то верительные грамоты…

Сержант продолжал болтать, но Ленуар уже его не слушал.

В такие минуты он тосковал по старым добрым временам, когда Брэн Коди слишком презирал его, чтобы позволить себе пустую болтовню.

Как растению не нужно для выживания ничего, кроме солнца, так и Ленуар не нуждался в общении; он был рад, когда их отношения с сержантом строились на обоюдном игнорировании и холодном молчании. Увы, те дни были далеко в прошлом.

— Бесполезно строить предположения, сержант, — оборвал он Коди. — У нас нет никаких доказательств, чтобы выстраивать убедительные версии. На данный момент мы должны довольствоваться наблюдением.

«Молчаливым наблюдением, дай-то Бог».

Коди понял намёк и замолчал.

Чем дальше они удалялись от старых стен, тем более беспорядочной становилась окружающая их действительность.

Если внутренний город представлял собой сложный лабиринт узких извилистых переулков, а более престижные окрестности Морнингсайда являли собой упорядоченные ряды элегантных домов, то улицы Хаундсроу, казалось, пролегали совершенно случайно. Здесь бок о бок с восьмиэтажными домами стояли старые фермерские лачуги с соломенными крышами, напоминавшие вылезшие после дождя грибы среди столетних дубов. Многоквартирные дома имели деревянные пристройки, нависавшие над улицей под опасным углом; казалось, они в любой момент могли обвалиться, как внезапно парализованный человек.

Время от времени Ленуар и Коди проходили мимо вымощенной булыжником площади с фонтаном, или древней церкви, или какого-нибудь другого пережитка деревенской жизни, которые поглотил разросшийся город Кенниан.

Но по большей части предместья Эвенсайда представляли собой построенные без всякой системы дома, разграниченные грубыми, торопливыми линиями улиц.

Ленуар и Коди ехали сквозь этот беспорядок, пока не добрались до моста Адлмана — узкой каменной арки над медленными, угрюмыми водами реки Шеррин, которая служила границей непосредственно города.

На одном берегу стояло скромное Рыбацкое предместье, а на другом — Лагерь. И мост Адлмана между ними был последним оплотом цивилизации.

— Вот мы и на месте, — вздохнул Коди.

Ленуар полностью разделал апатию сержанта.

В последний раз он был здесь в компании сверхъестественного существа, которое жаждало его смерти. Каким-то образом той ночью ему удалось выжить и даже найти союзника в мстительном духе, который за ним охотился.

Но это не означало, что он хотел вспоминать о пережитом. От одних мыслей о том дне шрам на правом предплечье Ленуара начал зудеть, будто под кожей зашевелились личинки.

— Давай закончим с этим всем как можно быстрее, — сказал Ленуар и пришпорил коня.

С моста он видел чумные дома; их белые крыши напоминали горные хребты и выделялись на фоне серости остальных построек. Судя по ярко-белому цвету, они появились там ещё недавно; но палаток из белой ткани насчитывалось уже несколько десятков.

«И прежде чем всё закончится, их станет ещё больше», — подумал Ленуар.

Когда они приблизились к подножью моста, Ленуар почувствовал себя неловко: громкий стук копыт их лошадей нарушил зловещую тишину, словно они без приглашения ворвались на похороны.

К счастью, звук затих, когда лошади перешли с мощёной дороги на землю; их копыта выбивали глухой, неровный ритм, как трепетание испуганного сердца.

Улица была почти пуста. Кое-где молча, не издавая ни звука, брели люди — они несли воду, дрова или мешки с мукой.

На улице не играли дети. По улицам не слонялись без дела праздные юнцы. Даже бродячие собаки не лаяли на проходивших мимо лошадей, а смирно сидели у домов.

Коди бросил на Ленуара мрачный взгляд, но ничего не сказал. Нарушение тишины казалось проявлением неуважения.

Чумные дома были возведены недалеко от реки, чтобы облегчить доступ к воде. Ряды белых палаток напоминали лагерь вторгшейся вражеской армии. Ленуар помнил похожие привалы ещё со времён революции в его родной стране.

Любимый город Ленуара, Серле, сильно пострадал от двух бед — насилия и болезней. Свою юность инспектор посвятил изучению смерти во всех её проявлениях.

Восхитительные воспоминания навеял ему Лагерь…

Они нашли Лидмана в самой большой палатке, где проводились процедуры.

По обеим сторонам комнаты стояли койки, на каждой из которых лежал больной.