Повелитель Грёз (СИ)

Оружие оказалось не очень точным, и не все сразу погибли. Многие кривились в агонии.

- Смотри дальше, деточка. Пойдем! - приказал Дараган.

Он, Элден и Ками перелезли ров и направились к раненым, Кед-Феррешем потянулись за ними. Достомол остался на месте. Двумя руками оперся на трость и блаженно изучал результаты побоища.

- Искра. Божья искра.

Они подошли к Илмару - тому, кто учил Ками стрелять из арбалета. Северянин корчился и стонал.

Властелин кинул нож на песок.

- Вот тебе второе задание, жрец. Подними и перережь ему глотку. А ты, деточка, смотри.

Элден взял нож. Глянул на некняжну, на Дарагана, на Кед-Феррешем, потом снова на некняжну...

Дараган ухмыльнулся:

- Что ты медлишь? Я же знаю, тебе не впервой перерезать горло.

Элден потянулся к Илмару.

- Постой! - одернул Дараган. - Милая моя девочка, я же тебе сказал смотреть. Смотреть, ты понимаешь?

Ками заплакала. Властелин поерошил ее и без того взлохмаченные волосы.

- Режь!!!

Элден покосился на Кед-Феррешем. В огромных глазах кукол не было ничего, кроме готовности выполнить любую волю хозяина.

Элден убил.

- А теперь оживи их всех.

- У меня не хватит энергии, - соврал он.

- Тогда сам послужишь мишенью.

Они переправились через ров с кольями обратно к достомолу, а Элден остался делать из мертвых людей живых мертвецов.

К поющему соловью присоединились еще несколько.

- Готова? - спросил Дараган, когда Элден вернулся.

- Не надо! - Ками отвернулась и зажала уши ладонями. Сжалась в дрожащий комок.

- Если ты не будешь смотреть, как же обо всем расскажешь? Ты же все прозеваешь. Ну, как же так? Ведь в твоем поганом Салире должны узнать, что бывает с теми, кто идет на Дарагана. Не так ли, деточка моя?

Он силой развернул ее, и Ками упала к ногам властелина, чуть не ударившись лбом о носок сафьянового сапога.

- Ну-ну, не плачь.

Властелин помог ей подняться.

- Чего ты разревелась?

Погладил по голове.

- Тебе уже девять, ты не должна так позориться на людях.

Отряхнул песок с рубашки.

- Что же о тебе подумают? Прекрати реветь.

Прижал к себе и поцеловал в макушку.

- Может, тебе спеть колыбельную?

Повернул лицом к стрельбищу и отвел ей с глаз волосы.

- Огонь!!!

- Искра! Божья искра! Ха-ха! Хвала тебе, что вложил в наши руки столь смертоносное оружие! Божья искра! Ха-ха!

И так продолжалось много раз: достомол кричал, Ками рыдала, властелин улыбался, солдаты стреляли, пленники умирали, Элден оживлял.

И на все это смотрели две пары тупых, изумленных глаз.

4

- Что за дрянь!

Разносчик, веснушчатый мальчишка лет четырнадцати, вздрогнул.

- Так что за дрянь? - повторил толстяк. - За это вы их всех вешаете? Поэтому вдоль всех ваших дорог висельники? Да?

- Н-нет, господин.

- Послушай, дружок. Мы уже Восьмирукая знает сколько едем из Салира в этот ваш Сафарраш, ты, вообще, представляешь, сколько тут дней пути?

- К-кажется, десять. Ой, нет, од-динадцать. Извините, г-господин, ошибся.

- Так вот, действительно одиннадцать. И мы едем уже шестой. И почему же на шестой день пути мы не можем нормально пожрать? Ответь же, ведь за это вы их всех повесили, да?

Толстяк попробовал откинуться в стуле, но жесткая спинка не позволила.

- Святые погребения! У вас и не посидишь, как благородный!

- У нас корчма для н-неблагородных.

- Да, вот только она единственная за восемь часов дороги. И следующая будет громоптица знает, через сколько.

Заведение почти пустовало. За одним столом сидели два салирца, а в противоположном конце зала, положив голову на стол, храпел перебравший старик. Из-за крестьянских бунтов доходы падали, и хозяин обрадовался, завидев салирцев: их появление обещало добрый барыш. Корчмарь отправил сына обслуживать гостей, а сам устроился в углу у винной бочки и наблюдал. Салирцам все обязательно должно понравиться.

Сперва все было хорошо. Суп им пришелся по вкусу, горячий, густой. Они разрумянились и сняли с голов платки и держащие их золотые обручи. На второе подали жаркое из ягненка, и оно тоже оказалось отличным. Но когда дело дошло до разговоров - а за беседой салирцы имели обыкновение жевать листья кхимарии, - возникла загвоздка.

- Если вы считаете, что мой сын не оказывает вам честь, достойную вашего положения, я могу сам вас обслуживать, - предложил хозяин.

- Много чести нам не надо, - отмахнулся толстяк. - И сын твой - нормальный парень. Но скажи, как перед Чудотворцем, почему у вас нет кхимарии?

- Так мятежи ведь повсюду. Некому собирать урожай.

- Откуда мятежи? Вы же выиграли войну, - вступил в разговор спутник толстяка. Стройный бородач в бежевом кафтане, расшитом шелковыми узорами.

- Войну-то выиграли, но простой люд стал еще беднее.

- Так эти повешенные - бунтовщики? Тьфу, - сплюнул толстяк. - Я-то думал, их за дело повесили. За то, что не вырастили кхимарию.

- В некоторых деревнях никого не осталось. Всех повесили, - покачал головой хозяин. - Даже женщин и детей.

Бородач повертел ложку и произнес:

- У вас здесь все как-то неправильно. А почему ты не бунтовал?

- Я же знал, чем все это закончится. Силы слишком неравны, и Дараган никого не щадит.

- Ладно, оставьте нас. - Толстяк посерьезнел. - Оба.