Повелитель клонов

«Клинок Фениксийца», присевший на летную палубу, будто ястреб в гнездо, представлял собой узкий боевой космолет, чьи острые углы придавали ему отдаленное сходство с хищной птицей. Члены экипажа были замурованы в колыбели управления, где их высохшие человеческие оболочки покоились в таком переплетении кабелей и жгутов, что видны были только изможденные лица. Пилоты тихо ворчали друг на друга на порченом двоичном коде или же мысленно направляли усилия мечущихся туда-сюда паукообразных сервиторов, которые ползали по аметистового цвета фюзеляжу, отмывая его и готовя судно к следующему вылету.

Внутри десантного отсека Флавий Алкеникс стоял перед схематической голопроекцией «Везалия» и терпеливо ждал прибытия своего сообщника, который в подобных делах бывал у него всегда, ибо префект предпочитал тайный клинок явному. При этой мысли он слегка улыбнулся.

Эйдолон дал предельно четкие инструкции: захватить корабль и вернуться на Гармонию с генодесятиной, предварительно разобравшись с Фабием. Однако в том, что касалось сроков выполнения, Флавию было предоставлено поле для маневра. И главный препятствующий успешному завершению задания — Паук — оказался ловчее, чем предполагал Эйдолон. Убьешь одного Фабия, и за полсистемы отсюда вылупится еще один. Не зря его прозвали Повелителем Клонов. Его убивали почти так же часто, как проклятого Люция, и всякий раз он возвращался с того света еще более злобным ублюдком, чем прежде.

Эйдолону, может, и не было до этого дела, но Алкеникс относился к проблеме иначе. Он считал, что Третий больше не может позволить себе оставлять бывшего старшего апотекария в живых. С ним надлежало разобраться, причем раз и навсегда. А это означало войну сразу на нескольких фронтах. И «Везалий» был всего лишь одним из них.

Проведенный Алкениксом беглый осмотр выявил некоторые несоответствия. Фрегат оказался крупнее, чем должен был, а численность экипажа превышала тридцать тысяч. Впрочем, это не было неожиданностью — в глубинах Ока суда часто менялись так же кардинально, как и те, кто находился у них на борту.

Кроме того, в какой-то момент в прошлом веке звездолет, будто ракушками, оброс вдоль бортов множеством ангаров. Большинство из них находились под его номинальным контролем и были заставлены боевыми космолетами вроде «Клинка Фениксийца» — большинство, но не все. Палубы, жизненно необходимые для функционирования корабля, работали с максимальной эффективностью, тогда как остальные, включая многие ангары, были заброшены и пришли в негодность. Однажды их нужно будет очистить.

Если считать его воинов, на борту судна сейчас было примерно двести пятьдесят космических десантников. Из ста пятидесяти, не находящихся под его непосредственным командованием, около семидесяти пяти можно было признать потенциальной угрозой. Все прочие пойдут в ту сторону, куда подует ветер. Условия, конечно, стесняли его, но в данный момент были вполне приемлемыми.

Он сделал глоток из хрупкого кубка и расслабился, наслаждаясь теплом, разливавшимся по телу. Архаосское марочное вино хорошего качества. Для путешествия он специально запасся им и сейчас пришел посмаковать его тонкий вкус. Те, кто разбирался в таких вещах, говорили, что это приносит ясность и глубину мыслей. В то время как многие в Третьем решили усилить психические процессы с помощью различных стимуляторов, Алкеникс предпочитал более традиционные методы.

За столетия Долгой войны его вкусовые рецепторы стали более чувствительными, а следовательно, поменялись и его пристрастия, поскольку он обнаружил, что за пределами поля битвы ярких ощущений куда больше. Чувства, когда-то отточенные до убийственной остроты, смягчились, что позволило испытывать более насыщенные впечатления. Благодаря вызреванию его омофагии теперь он мог впитывать не только основные факты. Употребление плоти позволяло вбирать в себя все, что когда-либо составляло или могло бы составлять личность владельца: все его эмоции, мечты и желания.

В минуты тишины он различал, как изодранные призраки многих изысканных блюд, которые он пробовал, скулят в пустотах его разума. Это длилось недолго, но Алкеникс упивался каждым мгновением их страданий, растягивая удовольствие как можно дольше. Он с нетерпением ждал, когда ему представится возможность сделать то же самое с Фабием. Он съел бы Паука кусочек за кусочком, блаженствуя в плену его разбитых надежд, как сейчас наслаждался бокалом вина.

Пока префект изучал чертежи корабля, в голове у него складывался общий замысел. Он перебирал всевозможные варианты. Стратегии и контрманевры перетекали один в другой подобно ртути. Он всегда учился быстрее остальных. И то обстоятельство, что Алкеникс не занимал более высокого ранга, было скорее случайностью, нежели свидетельством нехватки у него способностей.