Повелитель моря (СИ)

Когда спустя час Анри входил в резиденцию губернатора, он уже знал, что произошло. Та самая молодая женщина, замызганная кровью, немного успокоившись, рассказала, что, проходя мимо колонны пленных, узнала одного из флибустьеров. По её словам, этот подонок руководил набегом на небольшое испанское поселение Нуэво-Каньяда-де-Ломопардо, находившееся к юго-западу от Пуэрто-Кабальос. Ана Паэс Паломино, которая тогда чудом выжила, запомнила этого негодяя на всю жизнь. В тот злосчастный день она отправилась в пальмовую рощу за кокосами. Будучи беременной, женщина утомилась и, присев отдохнуть в тени пальм, уснула. Разбудили её крики, доносившиеся со стороны поселения. Испугавшись, Ана кинулась в сторону реки, берега которой поросли высокой травой и густым кустарником. Спрятавшись в зарослях, она затаилась, боясь больше рыскавших в траве людей, чем ядовитых змей. Один из бандитов прошёл совсем близко и остановился в нескольких шагах от Аны, справляя нужду и всматриваясь в заросли в поисках прятавшихся женщин и детей. Если бы его не отвлёк донёсшийся издали приглушенный плач младенца, то вряд ли сеньора Паэс смогла рассказать Анри о том, что эти нелюди сделали с небольшим поселением.

Несколько дней пираты грабили, насиловали и убивали. Уходя, сожгли деревню. Детей и молодых женщин забрали с собой. Всё это время Ана пролежала в зарослях, боясь пошевелиться. И только когда установившуюся тишину нарушали лишь редкие крики птиц, она отважилась подобраться ближе к тому месту, где был посёлок…

Её, ещё двух женщин и мальчика лет десяти доставили в Пуэрто-Кабальос солдаты, присланные губернатором после того, как видевшие издалека дым рыбаки сообщили о нападении на Нуэво-Каньяда-де-Ломопардо. А затем на торговом флейте Ана попала в Белиз, пытаясь забыть место, где она потеряла не только мужа, но и родившегося преждевременно ребёнка. Встретившись чуть ли не лицом к лицу с убийцей, она буквально потеряла рассудок от мгновенно вспыхнувшего горя, страха и ненависти. Несчастная кинулась к пленному, выкрикивая проклятья, и стала царапать ему лицо, рвать волосы и кричать, кричать, кричать от переполнявших её чувств, загнанных вглубь изболевшейся души. Когда опешившие солдаты и офицер пришли в себя, озверевшая толпа, в которой наверняка было немало тех, на чьих судьбах так или иначе кровавые пиратские лапы оставили свои оттиски, ринулась на пленных…

В сердце Анри бушевал шквал. Одна часть его «я» убеждала вторую, что руками этой несчастной свершилось Высшее правосудие, но другая сопротивлялась и, в свою очередь, требовала наказания тем, кто совершил и допустил произвол. К счастью, Анри не пришлось делать выбор в споре с самим собой. Сеньору Альваресу уже докладывали о случившемся. Не прерывая алькальда, губернатор жестом подозвал к себе Анри и дона Себастьяна. Когда сеньор Рикардо закончил доклад, лицо графа Альменара было хмурым, как грозовая туча. Некоторое время он молчал, поджав губы. Наконец, взглянув на учтиво склонившего голову Анри, сдержанно произнёс:

— Сеньор Анри, обещаю вам, что офицер, не справившийся со своими обязанностями, будет наказан вместе с конвоирами. В случае каких-либо претензий со стороны Франции я лично позабочусь, чтобы ваша репутация не пострадала.

«Ну, вот и всё, — мысленно выдохнул Анри, кланяясь губернатору. — Господь снова показал мне свою волю и мудрость, избавив меня от необходимости самому делать выбор между долгом и совестью», — и чувство справедливости, трепещущие в душе пойманной птицей, наконец-то вырвались наружу…

* * *

Некоторое время мужчины шли молча. Вновь проснувшийся после сиесты лёгкий бриз принёс с моря запах водорослей и слегка шевелил края шляпы. Постепенно оживали и улицы города. Бесцельная прогулка незаметно привела в порт. С тихим шелестом волны лениво наползали на белый песок и, цепляясь за него, словно не желали расставаться, с сожалением откатывались назад.