Повелитель моря (СИ)

— Потому что сейчас некоторые народы опять будут сражаться на стороне испанцев? — саркастически усмехнулся касик. — А если все индейцы объединятся? И майя, и ица, и чоли, и лакандоны, и чонтали, и чухи, и цельтали, и цоцили, и тотики, и хакальтеки, и хаустеки, и покомчи и остальные? Нас будет много, очень много! Так много не будет испанцев, даже если ваши женщины начнут воевать!

Анри грустно улыбнулся:

— Почему майя, умевшие когда-то строить большие города из камня, сейчас живут возле их развалин в лачугах? Разве не бесконечные войны между народами, которые ты перечислил, погубили их? Ваши народы враждуют между собой с самого начала времён! Возможно, когда-нибудь они и смогут объединиться, но сколько раз ещё солнце успеет обойти небо?..

Касик не ответил. Опустив голову, он смотрел на пламя. Обождав некоторое время, Анри продолжил:

— Испанцы пришли сюда и подчинили вас так же, как когда-то майя подчинили себе другие народы. Я знаю о том, что во время конкисты было много жестокости с обеих сторон. И что покорённые индейцы были рабами. Но разве Испания не отменила рабство? Разве наши миссионеры не принесли вам новую веру, дарящую душам, принявшим её, бессмертие? Разве мы не научились жить в мире?

Касик вдруг ожил:

— Нам не нужна была ваша вера! У нас были свои боги!

— Да, были, — согласился Анри, — но к чему они вас привели? К братоубийственной войне, к рекам крови и вырванным сердцам! Разве ваши боги тоже учили вас милосердию? И где они были, когда вы гибли под ударами наших шпаг и пик?

Касик взглянул на Анри и вновь опустил голову. На некоторое время повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра. Наконец Кукумель Йаш заговорил, глядя на огонь:

— Да, альмиранте, наши боги стали слабы и потому пали. Мы приняли вашего бога. Он стал нашим богом, и майя перестали умирать на вершинах храмов и в войнах. Мы приняли ваши законы, но мы не стали равны вам. И вы не доверяете нам. Вы запрещаете майя носить оружие и даже ездить на ваших животных. Вы боитесь нас?

— Ты прав, мудрый касик, мы до сих пор не доверяем многим из вас. И это справедливо! Разве на дорогах на повозки не нападают индейцы? Разве не твои люди убивали на асьенде? Даже если вы искренне верили в то, что поселения майя были уничтожены испанскими солдатами, почему вы не искали правосудия в Белизе или даже в Мериде, раз приняли наши законы? Почему вы сразу поверили в то, что это мы сожгли ваши деревни? Не потому ли, что вы знаете повод для этого?

— Ты задаёшь правильные вопросы, альмиранте. Но если у наших народов до сих пор нет доверия, почему я должен сейчас поверить тебе? — лицо касика было задумчивым, а голос усталым.

— Потому что пришло время начать верить друг другу. Я уверен, что наши народы могут жить в мире и делить между собой то лучшее, что есть в наших культурах. Если мы с тобой начнём доверять друг другу прямо сейчас, нашим детям уже не надо будет бояться друг друга. А что касается неравенства — разве у майя нет своей знати, у которой больше прав? Вы вошли в уже существующую иерархию, и нет ничего удивительного, что оказались в самом низу. Все мы стоим на этой лестнице — кто-то ниже, кто-то выше. Даже над королём есть ступени. А что касается ваших прав — всё может измениться. Жизнь меняет королей, а короли меняют законы. Но кое-что изменить и в наших силах. Так давай же откроем пути для новых отношений между испанцами и майя, касик!

Старый вождь погрузился в глубокие раздумья. Анри решил, что вернуться к своим до утра он уже не успеет, тем более что разрезавшие небо молнии и далёкие раскаты грома предвещали начало ночного ливня. Он снова взял ветку с оставшимися на ней семенами и не спеша доел их. Касик то ли долго думал, то ли решил дать время своему собеседнику поесть, но пока Анри ел, не проронил ни слова и лишь тогда, когда в огонь полетела последняя кожура, спросил:

— И для этого достаточно, чтобы мы вернули ваших женщин, альмиранте?

Анри кивнул.

— Как много значит твоё слово, альмиранте?

— Если бы я не был уверен, что моё слово будет иметь силу, я бы не принял от губернатора эту миссию и сейчас бы уже горели деревни майя.

Анри сказал это с такой убеждённостью, глядя прямо в чёрные глаза старого вождя, что тот невольно заразился этой уверенностью и кивнул:

— Хорошо. Я тебе верю, альмиранте. Но я не могу вернуть тебе всех женщин.

— Почему?

— Потому что одна из них нашла себе в Нахо-Баалам мужа, а другая больна.

Анри нахмурился. Немного подумав, сказал категорично:

— Все, унесённые вами испанки — католички. Ни одна из них не взяла бы в мужья язычника, тем более что все они овдовели вашими руками.