Повелитель света

Когда же занимался рассвет, приносивший зной и трупный смрад, через щелку двери, через трещину стены, через отверстие в черепичной крыше несчастные смотрели на это невозмутимое небо, прозрачное и голубое, расчерченное ласточками, это коварное, прикидывающееся безмятежным небо. Весь день они созерцали эту сияющую лазурь. Их ослепленные глаза видели, как то тут, то там возникают волнистые, бесцветные червячки, которые перемещаются, едва только захочешь рассмотреть их получше. И тогда люди ужасались – то были капиллярные сосуды их собственных глаз.

Журчание воды и шелест листьев люди принимали за так страшившее всех гудение. По шестьдесят раз в минуту они видели, как им казалось, всякие ужасы. Многие утверждали, что были свидетелями того, как прямо в атмосферу уносятся различные живые существа и предметы, но поклясться в этом не могли, поскольку уже не верили собственным глазам.

Мирастель оставался последним замком, в котором еще теплилась жизнь. Госпожа Аркедув и ее дочь Люси были нетранспортабельны, а господин Летелье все еще цеплялся за мысль, что когда-нибудь его дети вернутся туда, откуда их похитили сарваны.

Воспользовавшись этим обстоятельством, представители департамента запросили у него подробный отчет о сложившейся ситуации. По получении этого отчета они хотели выработать новую оборонительную тактику. Но направленные в Бюже чиновники пробыли там всего неделю. Этот ад способен был восторжествовать над самыми волевыми, самыми тщеславными, самыми храбрыми.

Весь мир следил за происходящим в Бюже. Бюже был гангреной, на ужасное разрастание которой люди взирали со страхом. Словно неизлечимый больной, который с выступившими на висках капельками пота пожирает глазами поглощающую его язву, весь мир пристально наблюдал за распространением французского рака. В международной прессе печатались санитарные бюллетени. Сан-Франциско уже не смеялся.

Весь мир наблюдал за Бюже, а весь Бюже наблюдал за небом. В любом уголке кантона лишь одно это имело значение – на все прочее людям было наплевать. Откорм свиней, грядущий сбор винограда, ворошение скошенного сена, цветущая рожь, благоприятная или не очень температура, муниципальные прения – все это уже никого не интересовало. Богатство и нищета не принимались в расчет, политика утратила свою важность; могла начаться война, Старому Свету могло угрожать нашествие, на Европу могла обрушиться Желтая опасность – никому до этого не было дела.

Лишь об одном сейчас следовало беспокоиться, лишь одно сейчас следовало устранить: СИНЮЮ УГРОЗУ.

Часть вторая Где. Как. Кто. Зачем

Глава 1 Квадратное пятно

Синяя угроза! Die Blaue Gefahr!

The Blue Peril! El Peril Azul! Il Perile Azzurro!

Этот газетный заголовок постигла участь его кузена, наименования «сарван». Его употребление стало повсеместным. Более того: он оказал прелюбопытнейшее влияние на мировую мысль.

Власть слов безгранична. Новое бедствие назвали Синей угрозой, потому что агрессоры предпочитали передвигаться по воздуху; но вследствие того, что широкомасштабные поиски по всему миру не принесли никаких результатов, вследствие того, что Синяя угроза по-прежнему оставалась главной темой газет и разговоров, общественное мнение мало-помалу начало склоняться к тому, что само небо и есть этот неуловимый враг, тогда как прежде все полагали, что бандиты лишь переносятся по нему к своему земному укрытию. Для того чтобы исправить ситуацию, нужны были здравые доводы, однако же мириады исследователей, искавших прибежище сарванов, наткнулись на серьезное препятствие: сотни, а то и тысячи мест по всему земному шару могли счастливо избежать их проницательных взглядов. Люди думали о девственных лесах, неприступных горах и пещерах, в которые ведет едва заметная расщелина; о подземных укреплениях и даже подводных конструкциях. Но мысль о воде опять приводила их к мысли о воздухе, и самые рассудительные снова начинали вглядываться в небо, выискивая логово разбойников. Подобная ошибка была столь широко распространенной, что допускали ее даже астрономы.

В это верится с трудом, но они, любимцы эфира, наперсники Элохима, стали относиться к предмету своего исследования по-другому, не так, как раньше (хотя разумнее, вероятно, было бы сохранить прежний подход), и пусть ничто не изменилось в небесном устройстве, многие Лапласы[40] пренебрегали наблюдениями, и в 1912 году их вычисления изобиловали погрешностями.

Последовал примеру своих коллег и господин Летелье.

Небо утратило для него свое прежнее очарование, и астроном не желал возвращаться к исполнению профессиональных обязанностей, а несчастье вынудило его вновь обратить все внимание на дела этого мира, так что после отъезда из Парижа господин Летелье не наводил даже самую маленькую зрительную трубу на самую крошечную планету.