Повелитель света

P. S. Вы, европейцы, меня огорчаете, честное слово: ваш страх докатился сюда! Местные жители уже призывают для борьбы с «Синей угрозой» тримурти![71]

Забыл кое-что: в светской хронике одной американской газеты написано, что Хаткинс отказался от кругосветного путешествия и вскоре даст бал в своем нью-йоркском особняке!.. Вот же хитрец! Бал в особняке Хаткинса – возможно, но сам Хаткинс – нет! Его заменит двойник. Этот человек не пожалеет миллиардов, лишь бы меня одурачить! Т.

Когда герцог д’Аньес закончил читать эту абракадабру, в глазах его полыхнул огонь, что не осталось незамеченным господином Летелье.

– Ха! – промолвил он, скрестив на груди руки. – Уж не гложут ли вас сомнения относительно глупости этого квазидетектива?

Господин д’Аньес покраснел:

– Сомнения?.. Увы! Могут ли у меня оставаться хоть малейшие сомнения? Я знаю из надежного источника, что мистер Хаткинс – в Нью-Йорке; я читал дневник Робера Коллена, который видел у сарванов тех, кого мы уже оплакиваем. Уж не думаете ли вы, что после всего этого я могу верить письмам Тибюрса, который утверждает, что гоняется за ними по всему миру?.. И тем не менее я готов признать, что… да, на какое-то мгновение этот радостный тон, эта бодрая уверенность… И потом, мсье, мы всегда испытываем искушение поверить тому, что может избавить нас от огорчения, и знаете, когда я думаю о том, что мадемуазель Мария-Тереза могла последовать за Хаткинсом…

– …То предпочли бы знать, что она находится в аэриуме! – горько промолвил господин Летелье.

– Ах! Мсье, какие слова вы вкладываете в мои уста! Сжальтесь надо мной! Уж лучше все мои страхи, вся моя ревность, все мои вечные муки, чем хоть одна слезинка на ресницах вашей дочери!

И герцог долго еще продолжал изливать душу, делясь своей любовью и страданиями голосом возбужденным, хриплым и дрожащим, с тем мелодраматичным пафосом, что свидетельствует о подлинном накале чувств, пусть и облеченных порой в нелепые и выспренние слова.

Глава 18 Появление невидимого

После отъезда ученого, авторитет которого определял парижскую фазу Синей угрозы, решено было воплотить в жизнь тот проект, которому астроном всегда противился.

Мы имеем в виду допуск в Гран-Пале публики. Господин Летелье не был против него в принципе, но здраво утверждал, что он должен быть бесплатным и что в таком случае следует дождаться, пока аэроскаф перестанет быть невидимым, по крайней мере частично, благодаря окраске или же какому-то другому приему.

К несчастью, народ начал выказывать недовольство. (То есть трое или четверо журналистов подталкивали его к этому.) В какой-то момент данная проблема встала столь остро, что – даже несмотря на то что подвоздушный корабль никак не желал становиться видимым и после окраски – вход во дворец все же открыли, став брать за него по пятьдесят сантимов с носа в пользу пострадавших бюжейцев. Плату решено было взимать лишь во избежание давки.

С первого же дня, воскресенья 22 сентября, начало происходить то, что и предсказывал господин Летелье. Толпа увидела пустое пространство, огражденное высоким и прочным барьером, по внутреннему периметру которого стоял полицейский кордон. Это был именно тот случай, когда имелись все основания заявить: «Мы заплатили ни за что». В притупленном сознании масс тут же родилась и оформилась мысль: «Черт возьми, мы все равно увидим, как эта штуковина становится невидимой!» И толпа жаждала увидеть! Люди пребывали в ярости от того, что не получили никакого зрелища за свои десять су!

Поднялось возмущение. «Нас обкрадывают! Надувательство!» Само существование сарванов стало, по их мнению, не более чем мистификацией, призванной в который уже раз обобрать налогоплательщиков. В разговорах между собой все эти празднично одетые рабочие вспоминали об огромных суммах, направленных в Бюже для спасения местных жителей из всех уголков Франции и заграницы, и о том, что из всех собранных средств комитет по распределению раздал всего 3746,95 франков. Даже те, что присутствовали при падении невидимого аэроскафа на перекресток улицы Людовика Великого, теперь сей факт отрицали – еще бы, они ведь расстались со своими кровными денежками, и за что?..

По приказу начальства ажаны застучали по огромному аэроскафу.

– Хо-хо! Вот ведь ловкачи! Да им бы сам Робер-Уден[72] позавидовал! Довольно, пройдохи, довольно! Имейте совесть!

Исполняя второй приказ, ажаны обтянули подвоздушное судно тросами…

Затем капралы забрались на невидимую платформу и прошлись по ней без поддержки, словно звезды в бескрайнем небе…