Повелитель войн

– Ну конечно! – Он усмехнулся. – И я буду сражаться на твоей стороне. Ты спас жизнь моему брату, ты дал мне землю, ты стал мне другом. За кого еще мне сражаться?

– Против норманнов?

– Против любого врага. – Он помолчал немного. – Когда выступаем?

Я понимал, что затягиваю с решением, убеждая себя, будто жду подтверждения от гонца, которому доверяю. Было ли это нежелание? Я надеялся никогда больше не становиться в «стену щитов», убеждал себя, что Этельстан не нуждается в моих людях, прислушивался к мольбам Бенедетты и вспоминал про дракона, выползающего из логова с огнем в ноздрях. Разумеется, это было нежелание. Только юнцы и дураки с охотой идут на войну. Но воевать я приготовился. Собрал воинов и наточил копья.

– Скотты исстари были нашими врагами, – спокойно продолжил Эгил. Я молчал. – И если ты не выступишь, недоверие к тебе Этельстана усилится, как никогда прежде.

– Он меня не звал.

Эгил посмотрел на Финана, присоединившегося к нам на стене, выходящей на море. Порыв ветра взметнул длинные седые волосы друга, напомнив мне, что мы уже старики, а битвы – забава молодых.

– Мы тут ждем приглашения от Этельстана, – поприветствовал Эгил ирландца.

– Кто знает, способен ли посланец пробраться в наши дни через Нортумбрию, – заметил Финан.

– Мои держатели пойдут со мной, – упрямо заявил я.

– По большей части да, – согласился Финан. Но сомнение в его голосе подсказало, что не все мои арендаторы поддерживают саксов. Олаф Эйнерсон уже перешел к захватчикам, найдутся и другие, так что любому гонцу с юга следует объезжать стороной поселения северян.

– Как думаешь, что происходит? – спросил у меня Эгил.

Я помедлил. Меня подмывало сказать, что не знаю и жду достоверных вестей, но эти двое были самыми близкими моими друзьями, боевыми соратниками, и я выдал им правду:

– Думаю, скотты пришли мстить.

– Тогда чего тебе не хватает? – очень тихо спросил Эгил.

Я тоже ответил так же тихо:

– Храбрости.

Никто не сказал ни слова. Я смотрел на покрытое белыми барашками море у островов Фарнеа. Это мой дом, любимое мною место, и мне не хотелось пересекать всю Британию, чтобы стоять в очередной «стене щитов».

– Выступаем завтра, – выдавил я через силу. – На рассвете.

Потому что дракон летел на юг.

* * *

Я ехал скрепя сердце. У меня не было ощущения, что это моя битва. На юге сидел Этельстан – король, который, в ослеплении собственными мечтами о славе, обратился против меня. На севере был Константин, всегда зарившийся на мои земли. Ни к кому я не питал ненависти, никому не доверял и не желал участвовать в их войне. Вот только это была и моя война. Ее исход определит судьбу Нортумбрии, а я нортумбриец. Моя страна – это суровые горы, обрамленное прибоем побережье и неприхотливый народ, добывающий свое пропитание на скудной почве и в холодном море. Беовульф поскакал на битву с драконом, потому то был защитником своего народа, а мои люди не желали, чтобы ими правили исконные враги, скотты. Южане-саксы их тоже не очень-то прельщали. Они видели в них избалованных неженок, но, едва дело доходило до остриев копий, их выбор был в пользу саксов. Нортумбрийские норманны и даны могли встать за Константина лишь потому, что желали без помех поклоняться истинным богам. Мне бы тоже этого хотелось, но история, она как судьба – от нее не уйти. Нортумбрия не могла выжить сама по себе и должна была выбрать, какому королю покориться. Я же, как крупнейший из лордов Нортумбрии, выбора был лишен, ибо кое-кому дал клятву оберегать его. Мы ехали к Этельстану.

Путь наш лежал по знакомой дороге в Эофервик. Оттуда предстояло ехать по римскому тракту через Скиптон, затем через горы и далее в Мамесестер. Я уповал на то, что армия Константина не зашла так глубоко, потому как, стоило ей прорваться через линию оберегающих северную границу Мерсии бургов, никто не помешает скоттам опустошать и грабить богатые мерсийские пажити. Я вел три с лишним сотни воинов, включая тридцать три из Дунхолма и свирепых норманнов Эгила. Мы все шли верхом, с обозом из более чем полусотни слуг с вьючными лошадьми. Для обороны Беббанбурга я оставил всего сорок воинов под началом Редбада, надежного фриза. Ему помогали поселенцы Эгила, которых я уговорил перебраться под защиту укреплений. Никаких признаков вторжения шотландцев на восточное побережье пока не наблюдалось, но парни Эгила будут спать спокойнее, зная, что их жены и дети укрыты за могучими стенами Беббанбурга.

– Если скотты объявятся, выставь женщин в шлемах на парапет, – бодро посоветовал Эгил Редбаду. – На вид сойдут за воинов. Хватит, чтобы отпугнуть шотландцев.

Мы до сих пор не знали, что происходит на западном берегу Британии. Эофервик пребывал в страхе, гарнизон бдил, но враг не появлялся. После смерти Гутфрита и Элдреда главным в городе оказался новый архиепископ, Вульфстан. Этот худой, раздражительный человек принял нас с подозрительностью.

– Куда вы идете? – резко спросил он.

– Почему гарнизон не отправляет людей? – ответил я вопросом на вопрос.

– Его задача охранять город, а не болтаться по Британии из-за каких-то слухов.

– А если Этельстана победят?