Повелительница барсов. Попаданка и строптивый (СИ)

Когда она свалилась на меня среди ночи, я испытал огромное искушение. Не думаю, что она знала о том, чего я хотел в этот момент. А хотел я подмять ее под себя прямо здесь, обернуться вокруг нее, потираясь о ее кожу, пропитаться ее запахом и оставить на ней свой. Но ее кошка сильнее моего зверя, а значит — выбирать ей. Я не могу навязывать ей себя, только ненавязчиво предлагать. И это тоже злило.

Потомок рода Делис стал ручным котенком для человеческой женщины, у которой по какому-то недоразумению обнаружился зверь. Интересно было бы узнать по этому поводу мнение старой Ньеры. Клановая целительница могла видеть насквозь каждого оборотня и улаживать конфликт меж человеческой и звериной ипостасью, если что-то было не так. Она точно скажет, откуда у девчонки кошка. Надо только привести к ней Реджину.

А пока мне придется исполнять свою клятву, сгорая от стыда, что приходится служить человечке. Гадать, откуда она взяла зверя, и бороться с желанием предложить ей себя. А может, и стоит предложить? Вдруг она позволит мне разыскать и вернуть эрда Солера, если смогу ей угодить? Уж он-то придумает, как сместить человечку.

Мой оценивающий взгляд прошелся по фигуре лассары, и она обернулась, явно ощутив мой настрой. Ее взгляд я почувствовал как прикосновение колючих веток по всему телу и поежился.

Сильна. Кажется, день перестает быть скучным. Что будут делать остальные ахайды, когда поймут, кого к ним занесло? Интересно, что скажет Морлотта, когда узнает, что я не убил новую лассару, и что будет делать Реджина, прознав, что сестра альфы стоит за утаиванием налогов?

Эрд Рэй Солер

Я до последнего не верил, что меня действительно потащат в притон только из-за того, что не захотел поклониться несносной человечке. Я провел во дворце годы. Старался угодить Арнау, чтобы не поставить под удар остатки своего народа. Человеческий император действительно ценил меня, но с появлением Реджины все пошло не так.

Начиная с сумасшедшего желания обладать ею и заканчивая тем, что теперь я скован магическими цепями, одурманен дахрой и подвешен к потолку, как свиная туша в мясной лавке, среди кричащего убранства борделя. От одного взгляда на интерьер болели глаза, и я их закрыл.

Пока ко мне никто не заходил, и я раскачивался на цепях один, вдыхая приторный тяжелый аромат благовоний, мрачно гадая, кто попробует коснуться меня первым. Убью. Видит Хамарра, мои ноги свободны — удушу первую же, кто полезет мне в штаны. Ну… или первого. Сил хватит. Пока.

Реджина… меня безумно раздражало ее непонятное упорство.

Она хотела меня. Я видел это. Чувствовал запах ее желания, когда брал другую у нее на глазах и когда она перевязывала рану, которую я нарочно удерживал от заживления, тоже.

Я мог сделать своей почти любую женщину во дворце Арнау, стоило мне лишь захотеть! За мое расположение дрались, и не всегда я нисходил до победившей, что несказанно развлекало императора, впрочем, как и меня самого.

Только эта дерзкая жрица с севера смотрела на меня свысока, словно считала себя какой-то особенной.

Проклятая человечка! Я выберусь отсюда. Выкраду ее из дворца и возьму во всех позах, какие мне известны, столько раз, сколько захочу.

Она будет умолять меня, будет кричать…

Эта мысль возбудила меня, заставив почувствовать боль в паху и застонать.

Пока валялся в беспамятстве, кто-то переодел меня в штаны из черной кожи, на пару размеров меньше, чем я привык носить. На них была куча прорезей, ремней, цепочек и заклепок. А еще они обтягивали как вторая кожа и причиняли кучу неудобств.

По комнате поплыл туман. Сколько дахры мне дали?! Я словно вернулся в прошлое и снова увидел, как Реджина выбегает из купальни, крича: “Ты же сам говорил, что тебе нравятся такие, как я? Дерзкие и непокорные, да?” — ее голос нестерпимо громко прозвенел у меня в ушах.

— Так нравятся? — рука Реджины, лаская, прошлась по моей щеке — Тебе правда нравятся непокорные, ихи Солер?

Я несколько раз моргнул и тряхнул головой, прогоняя наваждение, но тем не менее рыкнул в ответ:

— Нравятся! И ты будешь моей!

Ладонь женщины мучительно медленно прошлась по моей обнаженной груди. Острый ноготь чуть царапнул сосок, заставив меня со свистом втянуть воздух сквозь зубы.

Ладонь спустилась по животу и … остановилась у границы брюк! Бездна! А я-то мечтал, чтобы хоть галлюцинация их расстегнула, выпуская наружу сдавленное этим кожаным безобразием достоинство.

— Что ж, ты выбрал свою судьбу! — Жрица с севера звонко рассмеялась, тряхнув пышной гривой вьющихся черных волос. Ее смех прокатился по моей коже звонким холодным льдом, заставив дрогнуть, дернуться и закачаться на цепях.

А потом черты лица несносной человечки поплыли, превращаясь в совершенно другие, знакомые и чуждые одновременно. Как ни старался, я не мог вспомнить, где видел их.

На губах теперь уже рыжей женщины в красном платье сияла довольная улыбка. Незнакомка взлетела в воздух. В ее руках появилась вымазанная в красной краске тонкая кисть.