Повелительница львов

До сих пор меня постоянно окружали люди, и у меня не было ни малейшей возможности поговорить с маркизом наедине. Впрочем, я не уверена, что слишком хотела этого. К тому же рядом со мной неотлучно находилась его жена, чьё общество доставляло мне искреннее удовольствие. Однако я должна была выказать Суффолку своё недовольство по поводу сокращения списка сопровождающих; это представлялось мне тем более необходимым, что отныне он являлся моим подданным.

Поэтому, невзирая на сильное физическое влечение к этому человеку, я удостаивала его лишь презрительной улыбки. И всякий раз, когда мы появлялись перед народом, а он как доверенное лицо моего мужа стоял рядом, держа меня за руку, я не допускала ни малейшего проявления своих чувств.

В тот вечер в Париже после долгого изнурительного дня я уже собиралась лечь спать, когда ко мне вошла моя старшая фрейлина мадам Байи и сказала, что граф Суффолкский просит о конфиденциальном разговоре.

   — Прикажете отказать ему, ваша светлость? — спросила мадам Байи.

Я задумалась. Элис уже ушла, я ещё не начинала раздеваться, к тому же я сильно досадовала, что после своего возвращения во Францию Суффолк не проявлял особого желания побыть со мной наедине.

   — Нет, — сказала я, — пригласите его войти. А сами, мадам, выйдите, чтобы не слышать нашего разговора, но всё же оставайтесь достаточно близко на тот случай, если мне потребуется позвать вас.

Она повиновалась, и через несколько секунд граф уже стоял передо мной, раскланиваясь и исподтишка беспокойно поглядывая на Альбиона, который по привычке лежал возле моего кресла, негромко утробно рыча, как и обычно при появлении незнакомых людей.

   — Я уже подумала, милорд, что существую для вас лишь как королева, — заметила я. — Присаживайтесь, пожалуйста. Вот сюда. — Ия показала на стоявшее в нескольких футах от меня кресло, опасаясь, как бы он не опустился на колени у моих ног.

Суффолк сел, не отрывая от меня взгляда.

   — Вы знаете, что я вас люблю, — сказал он.

Я почувствовала, что щёки у меня пылают, но постаралась ответить как можно спокойнее:

   — Надеюсь, милорд, что меня будут любить все мои подданные.

Он проигнорировал мою попытку свести наш разговор к банальностям.

   — Я не мог подойти к вам раньше, потому что вы всё время были окружены членами своей семьи и этими французскими мужланами.

Я подняла брови. Не слишком-то уважительно сказано — «французские мужланы».

   — Вы забыли упомянуть о своей жене, милорд.

   — Вы недовольны её присутствием?

   — Нет, что вы, я нахожу её очаровательной.

Несколько секунд: он обдумывал мои слова, затем сменил тему:

   — Но нам уже недолго осталось быть среди французов. Завтра, ваша светлость, мы ступим на английскую землю.

   — Я считаю каждую минуту, милорд.

   — И там вы окажетесь на попечении губернатора Нормандии, герцога Йоркского.

   — Значит, я не увижу своего мужа.

   — Нет, ваша светлость. Король Генрих не может оставить Англию. Герцог же — двоюродный брат короля.

   — Я знаю, милорд.

   — К тому же он люто ненавидит меня, — добавил Суффолк.

— В самом деле, милорд?

   — Поэтому... — Недоговорив, он соскользнул с кресла и опустился передо мной на одно колено, пожирая меня взглядом. — Мег, милая Мег. Надеюсь, что всё, мною сделанное, соответствует вашим желаниям.

   — Вы же знаете, что это именно так, милорд.

   — Прошу вас, никогда не забывайте об этом, какому бы давлению вы ни подвергались.

   — Давлению, милорд?

   — Вы не знаете, что происходит сейчас в Англии, куда вы направляетесь. — И он рассказал мне о раздирающем страну надвое соперничестве между Глостером и Бофором, сообщив, что сам он принадлежит к ратующей за мир партии Бофора.

   — Но ведь, устроив мой брак с королём, разве вы не одержали решительной победы, милорд? — спросила я. — Несомненно, уже вся Англия знает об этом. Вы говорите: давление? Ни один человек не посмеет пренебрегать моей волей.

   — Да, конечно, — согласился он, — но есть способы навредить даже королеве — через её слуг.

Я нахмурилась:

   — Говорите яснее, милорд.

   — Не все в Англии, позвольте мне быть откровенным, считают вас подходящей партией для нашего короля.

   — Они полагают, что я уродина?

   — Все знают, что вы прекраснейшая из женщин, ваша светлость.

Я улыбнулась. Подобные комплименты я могла бы слушать часами.

   — Может быть, кто-то сомневается, что в моих жилах течёт истинно королевская кровь?

   — Вы, несомненно, принадлежите к роду, более древнему, чем род нашего короля.

   — Что же им тогда не нравится? Просто, что я француженка? Но ведь в течение двухсот лет почти все английские короли женились на француженках. — Я рассмеялась. — А до того Плантагенеты и сами были французами.

Он глубоко вздохнул.

   — Люди говорят, что вы, ваша светлость, приезжаете в нашу страну без подобающего приданого.

Я опять нахмурилась:

   — Но ведь это хорошо известно, милорд. Постыдно выдвигать против меня такое обвинение.

   — Да, верно, ваша светлость. Мы уже давным-давно договорились, что никакого приданого не требуется.

   — Тогда в чём же дело?