Повелительница сердца шейха

И вот он раздел ее догола, пытаясь доказать — ей, самому себе, — что он вовсе не такой. Но даже сейчас, обнаженная и мокрая в его объятиях, она смотрела на него так, словно знала о нем что-то такое, чего он не знал, и подняла руку, чтобы коснуться его щеки.

Возможно, она действительно знала что-то, чего не знал он, потому что в ту же секунду, как ее прохладные пальцы коснулись его щеки, что-то пробудилось в его душе — потребность, о которой он даже не подозревал. Потребность, не имевшая ничего общего с сексуальным желанием. И он сразу понял, что она гораздо опаснее, чем он мог себе представить.

Никто не прикасался к нему так с тех пор, как умерла мать. Даже няня, воспитывавшая его, не делала этого. Всем слугам был дан строгий приказ не нянчиться с ним и не утешать — никакой нежности или жалости не допускалось. Потому что он должен был научиться самодостаточности, найти утешение в отрешенности и изоляции, поскольку такова жизнь шейха.

Это был очень тяжелый урок, но Тарик его усвоил. У него были любовницы, которые удовлетворяли его физические потребности, и это было все, что ему требовалось.

До встречи с Шарлоттой. До того момента, как ее прохладные пальцы нежно и неуверенно коснулись его щеки.

Он не может этого допустить. Не может позволить ей забрать у него его силу. А это означало, что он должен показать ей, какой он на самом деле.

Шарлотта опустилась на колени. Тарик наклонился и, схватив за подбородок, запрокинул ее голову. Ее глаза цвета полуденного неба потемнели от желания.

— Возьми его.

— Я никогда не делала этого раньше…

— Я научу тебя. — Он погладил ее мягкие губы, восхищаясь ее смелостью, потому что на этот раз он не видел в ней страха. — Делай, что я говорю.

Шарлотта послушно открыла рот.

Она стояла перед ним на коленях, обнаженная, мокрая, с возбужденными розовыми сосками, соблазнительная до умопомрачения.

Тарик стиснул зубы, когда Шарлотта, наклонившись, осторожно и нерешительно коснулась его языком, а потом взяла его в рот. Удовольствие пронзило его, словно по позвоночнику хлестнули бархатным хлыстом.

Тарик зарычал, не в силах сдержаться, запустил пальцы в волосы и стал направлять ее, побуждая взять его глубже. Она была неопытна и неуверенна, но в этом был особый эротизм, доставлявший изысканное удовольствие. Осознание того, что он первый мужчина, с которым она делает это, вызывало еще большее возбуждение.

Первый мужчина. Единственный мужчина.

Тарику вдруг пришло в голову, что, возможно, он совершил ошибку. Возможно, то, что должно было держать ее на расстоянии, только приблизило ее. У Шарлотты была сила, способная уничтожить его, — теперь он это знал. Уничтожить своими горячими губами, своей невинностью и неуверенным язычком.

Тарик обхватил ее за виски, побуждая отстраниться.

Глаза Шарлотты расширились от удивления.

— Разве я… — начала она.

Но он не дал ей закончить, поднял на ноги и поцеловал крепко и глубоко. Шарлотта застонала, дрожа в его руках, выгибаясь всем телом.

Он должен взять себя в руки. Нужно, чтобы она отчаянно нуждалась в нем, а не наоборот.

Тарик поднял ее на руки, прижал к себе. Маленькая теплая женщина. Ему придется действовать медленно и осторожно, если он хочет, чтобы они оба получили удовольствие.

Пройдя несколько шагов до кровати, он опустил ее на матрас и лег рядом, наблюдая, как выражение ее лица меняется, словно рябь на поверхности озера.

Шарлотта тяжело дышала, ее грудь быстро поднималась и опускалась, красивые соски были напряжены, щеки пылали. Она раздвинула ноги, открывая его взгляду гладкую розовую кожу бедер и шелковистый треугольник серебристо-светлых кудрей. Красивая. Нежная. Его.

Тарик провел кончиками пальцев по ее шее, затем по груди и животу. Шарлотта вздрогнула, мурашки побежали по ее атласной коже, но он не остановился — его пальцы коснулись мягких завитков, затем скользнули глубже.

Шарлотта ахнула и приподняла бедра. Ее наслаждение было очевидным. Мускусный, сладкий запах ее возбуждения действовал на него как наркотик, вызывая еще более острое желание. Нежным, но настойчивым движением он нащупал твердый бутон ее клитора и начал ласкать его. Шарлотта содрогнулась и застонала.

— Подними руки, — тихо приказал он. — И не опускай, пока я не скажу.

— Тарик, я не смогу…

— Поверь мне, йа амар.

Шарлотта сделала еще один судорожный вдох, затем медленно подняла руки и опустила на подушки. Она смотрела на него так, будто он был центром вселенной, и ему это нравилось.

— Да, — прошептал Тарик, не переставая ласкать ее. — Смотри на меня. Продолжай на меня смотреть.

Шарлотта задрожала, задыхаясь, когда он стал совершать круговые движения пальцами, ее бедра приподнялись, и она еще больше раскрылась ему.

— О, Тарик… — Ее голос был хриплым и отчаянным. — О… Я не могу… Это и есть?…