Повенчанная тьмой

— Ты права, — на удивление покладисто согласился Эчед. — Твои отношения с Батори, а вернее, их полное отсутствие, меня не касаются.

Жаль, Кристиан, перед тем как развалиться у телевизора, не притащил из кухни пиво. В бутылке. Я бы сейчас с удовольствием ее об его голову разбила.

— С чего ты решил, что они отсутствуют? Мы видимся каждый день. — Я гипнотизировала экран взглядом, на котором разворачивалась очередная кровавая сцена, но мне в тот момент, если честно, было пофиг, кого и как там убивают.

— Забыла? — хмыкнул Эчед. — Я чувствую все твои эмоции. Все, что ты испытывала, когда рядом находился Этеле, — он резко выпрямился, непонятно зачем забрал у меня миску и поставил ее на стол, — и все, что чувствуешь сейчас.

Следовало продолжать пялиться в плазму, не сводить с кошмарной девочки взгляда. Все лучше, чем смотреть в наглые зеленые глаза, чуть прищуренные, словно он опять силился распознать мои эмоции. Глаза, в полумраке казавшиеся почти черными.

— И что же я сейчас чувствую?

Сама не знаю, зачем спросила. Эти слова вырвались случайно, до того, как успела их осмыслить и проглотить обратно.

— Примерно то же, что и я, — раздался хриплый шепот совсем близко.

Обжег, скользнул по губам и, прежде чем я успела запротестовать, Эчед притянул меня к себе и поцеловал. Нетерпеливо, жадно, как будто ждал этого долгое время. Раскрывая мои губы, проникая глубже. Руками скользя по бедрам, опаляя прикосновениями горячих ладоней кожу под свитером и снова возвращаясь к моим джинсам.

Выбивая из головы все мысли, а из груди — громкие, сумасшедше быстрые удары сердца.

Наверное, я просто растерялась. От его наглости, от его напора, а потому даже не попыталась воспротивиться этому коварному выпаду. В висках шумела кровь. Она растекалась по венам жидким огнем, вскипала от обрушившихся на меня эмоций. Как будто штормовой волной накрыло: опасной, мощной, попав в ловушку которой можно было запросто захлебнуться.

И я продолжала захлебываться, захлестываемая чувствами, пугающе сильными, яркими. Такими, от которых голова идет кругом, как от игристого напитка — казалось, я разом выпила всю бутылку. Я тонула в них, погружалась в ощущения, что дарили мне его прикосновения и ядовитые поцелуи.

А они, несомненно, такими и были, иначе бы у меня сейчас не зашкаливал пульс и не мутился рассудок. От чувств, словно и не моих, но ощущавшихся как мои собственные.

В момент, когда я это осознала, как будто в ледяную воду упала. А в следующую секунду Эчеда яростным ударом силы отбросило на другой край дивана.

— Не слабо, — прокомментировал он, уже после того, как приложился головой о подлокотник и, морщась от боли, попытался сесть на диване. — А я ведь готов был поклясться, что тебе понравилось.

Зря он это сказал. Я вскочила, словно меня отпружинило от сиденья. В голове шумело: не то от резкого движения, не то от всего, что только что почувствовала и услышала.

Этот чертов поцелуй и вкус его губ.

Которыми еще совсем недавно (да, может, даже сегодня!) он целовал Ясмин.

— У тебя есть девушка!

Честно, не представляю, как так вышло, но факт остается фактом: в Эчеда полетела миска. На мгновение зависнув в воздухе, она метнулась в его сторону, рассыпая вокруг попкорн, и, если бы Кристиан не успел увернуться, опустилась бы ведьмаку прямо на голову. Следом понеслись диски, глянцевые журналы из плетеной корзины, какая-то мелочь вроде статуэток и фотографий в рамках. Я даже чуть не отодрала (честное слово, случайно) со стены картину.

Увернувшись от очередного пущенного в его сторону «снаряда», ведьмак ловко перемахнул через диван, забаррикадировавшись от меня его высокой спинкой.

— Предлагаю успокоиться и поговорить, — заявил примирительно.

Еще бы белым флажком перед носом помахал. Подозреваю, что флажок для меня сработал бы, как красная тряпка для быка. Сейчас все, что говорил и делал Кристиан, только так и срабатывало.

— Ее целуешь, значит! Спишь с ней, позволяешь разгуливать по дому почти голой... В одной твоей чертовой рубашке! — на этом моменте я чуть не зарычала.

— Демонстративно ее обнимаешь, а потом ко мне подкатываешь?

— Навожу мосты и налаживаю контакты, — не растерялся находчивый наш, а потом рыкнул: — Кальман! Ты чего так завелась?

А попробовал бы он не завестись на моем месте.

— Потому что я не хочу это больше чувствовать! — Наверное, в тот момент у меня в мозгу что-то заклинило, потому что хрустальную вазу в показавшуюся над диваном голову ведьмогада я запустила уже обычным способом, то есть руками, а не магией.

Немного переусердствовала, правда: ваза улетела в холл да там и разбилась, раскрошившись по полу.

Но даже это не помогло потушить в душе пожар гнева. Наоборот, с каждой секундой злость на ведьмака все крепла, обида становилась все сильнее.

— Не смей навязывать мне свои чувства! — выкрикнула, хватая с полки свечку и с размаху запуская ею в Эчеда.

— Ты что вообще несешь? — вид у него в тот момент, если честно, был бестолковый. — Это я могу чувствовать тебя, а не ты меня!

— Не смей меня целовать!

Пригнулся зараза.