Повенчанная тьмой

Подняв глаза, почувствовала, как начинает кружиться голова, от высоты потолков и обилия на них лепнины. Хрустальная люстра, количество свечей в которой пересчитать не представлялось возможным, сверкала и переливалась в бликах пламени. Как сверкали украшениями и роскошными нарядами ведьмы, приглашенные на праздник.

Слуга в черном фраке и бабочке, да еще и в белоснежных перчатках (представляете!), приблизился ко мне, чтобы забрать пелерину. Поблагодарив юношу, я ухватилась за руку своего мужчины, благоразумно решив, что опора сейчас будет очень кстати, потому как к нам направлялась, лениво цокая каблуками. стерва Маргитта в алом платье. Под цвет шевелюры, не иначе.

Верхнюю половину лица ведьмы (ведьмы в каких угодно смыслах) закрывала черная маска, формой напоминавшая крылья бабочки. Ее и саму можно было с легкостью принять за бабочку, прекрасную и экзотическую, если бы я не знала, какая на самом деле гадюка эта Маргитта.

— Этеле, Эрика, — раскрыла руки для объятий чародейка.

Обняла моего спутника, явно застав его врасплох столь явным проявлением родственных чувств. А потом еще и меня в обе щеки расцеловала. Признаться, я не успела отскочить, парализованная страхом перед этой маньячкой.

Касаясь моей щеки губами, Маргитта прошептала:

— М-м-м, мощный оберег. И на маске чувствуется магия. Сразу видно, Цецилия как могла пыталась обезопасить свой трофей.

— Я не трофей, — возразила сухо и почувствовала, как Этеле крепче сжал мою ладонь.

В ответ Маргитта лишь скептически усмехнулась, после чего поспешила сменить тему нашего нежеланного общения. Спросила, обращаясь к Этеле:

— Ты подумал над моим предложением?

— А разве там было над чем думать? — невозмутимо отозвался колдун.

Рыжая поджала губы.

— Зря ты так. За последнее время Габор очень изменился и был бы рад возвращению блудного сына в лоно семьи.

— Не знаю, Маргитта, какую игру ты затеяла, но я ни к тебе, ни уж тем более к нему не хочу иметь никакого отношения.

Не представляю, о чем это они, но судя по каменному выражению лица (никакой маски не надо), Этеле был настроен решительно и категорично.

Маргитта негромко хмыкнула.

— А ты знала, Эрика, что Этеле мальчиком часто гостил у моего дяди? — снова переключилась на меня энергетическая вампирша. — Ну а после смерти родителей так и вовсе здесь поселился. Пока не психанул и не решил променять родную кровь на чужаков. Хорошо вам повеселиться, голубки.

Одарив нас напоследок ядовитым взглядом, колдунья отправилась любезничать с другими гостями. А я осталась стоять и молчала, не решаясь посмотреть на парня. Я никогда не спрашивала его о родителях, потому что Этеле никогда о них не упоминал. Думала, он рассорился с ними, как и с Габором, а они, оказывается, умерли.

Ужас.

Словно прочитав мои мысли, ведьмак сказал:

— Это было давно и сейчас не самое подходящее время и место, чтобы говорить об этом.

Я кивнула, а Этеле вдруг тепло улыбнулся, стирая с лица раздражение и печаль. Выставил вперед локоть, предлагая мне за него ухватиться, и предложил:

— Пойдем посмотрим, что у них тут есть интересного.

— И шипучего, — ответила ему такой же светлой улыбкой.

Пусть уж лучше голова кружится от игристых напитков, чем от страха перед хищниками вроде Маргитты. Не успела так подумать, как голова и в самом деле закружилась. Очень сильно. Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, я подняла глаза и увидела на ступенях изгибающейся дугой лестницы Кристиана. В черном костюме и с бокалом того самого шипучего. Ведьмак смотрел на меня и, судя по железобетонному выражению наглой физиономии, и не думал в ближайшее время прерывать свое занятие.

Захотелось разыскать того юношу и попросить немедленно вернуть мне пелерину. А еще пару шуб или длиннополых пальто прихватить. Открытые плечи и спина в сочетании с глубоким вырезом платья и так не оставляли простора для фантазии, а уж под обжигающим вниманием Эчеда мне и вовсе казалось, что я тут стою в чем мать родила.

— Если нужны напитки, значит, нам туда. — Этеле указал на раскрытые настежь двери, за которыми начиналась бальная зала.

Назвать ее просто гостиной язык не поворачивался. Именно там, судя по гулу голосов, сосредоточилась большая часть приглашенных. И именно оттуда вышла Цецилия. Пробежавшись по кучковавшимся в холле гостям взглядом, заметила нас и помахала, подзывая.

— Габор хочет, чтобы я тебя ему представила, — как можно спокойнее произнесла чародейка, хоть мне в ее голосе отчетливо слышались нотки волнения.

Почувствовала, как рука венгра, за которую держалась, как будто окаменела.

— Все в порядке, — мягко шепнула Этеле.

Шагнула вперед, заставляя его сдвинуться с места и последовать за Цецилией. Раньше начнем, раньше закончим.

Однозначно не стоило, но уже входя в зал, я обернулась, чтобы скользнуть по лестнице взглядом. Однако Кристиана на ступенях не оказалось.

Глава 12. Ночь чудес и кошмаров