Повенчанная тьмой

Я стояла ни жива ни мертва и не сводила с Этеле взгляда. Такой спокойный. А меня тут всю колотит. Вот ведьмак с самым невозмутимым видом скинул пальто и передал его своему «секунданту» — Мате. Ксавер тоже решил избавиться от верхней одежды, видимо, посчитав, что сейчас им обоим станет жарко.

Ох, надеюсь, Маргитта ничего не хитрит и не мутит. Иначе.

Будущий глава клана Батори вскинул руку, готовясь к первой атаке, и я судорожно сглотнула. Скорее, почувствовала, чем увидела, как вокруг Ксавера сгущается сила, страшная и сокрушительная. Над полем закрутилась поземка, отгораживая колдуна от нас мутной завесой, а в следующее мгновение ослепляющий всполох, сорвавшись с пальцев Ксавера, ударил в Этеле.

Я тихонько пискнула, прижав заледеневшие руки к лицу, и увидела, как мой защитник пошатнулся. А в следующее мгновение произошло что-то совсем неожиданное (по крайней мере, неожиданное для Ксавера — это было видно по его перекошенной физиономии): сгусток света, как будто проникнувший в Этеле, бумерангом понесся обратно, едва не сбив с ног его соперника.

Народ возбужденно загомонил. Мало кто представлял, на что способно это татуированное отродье, но все прекрасно знали, какими силами природа наделила внука Габора. По лицу последнего было сложно что-либо прочесть, оно по-прежнему хранило выражение невозмутимости. А вот у Цецилии чуть глаза из орбит не вылезли.

Когда Этеле успешно отразил следующую атаку, и Ксавер на себе ощутил все прелести своей магии, чародейка нахмурилась, а у меня сердце болезненно кольнуло. Вот чего, спрашивается, недовольна? Нет бы порадоваться, что наши (наш) побеждают, а она тут губы, видите ли, поджимает!

Всякий раз, когда в Этеле несся сгусток огня, стрелой летела молния или ползла, клубясь, тьма, я задерживала дыхание. И Лили, стоявшая рядом, делала то же самое. Она чуть не закричала, когда очередная вспышка ударила в Батори, и его буквально отнесло к краю поля.

Пусть Ксавер и выглядел потрепанным, было видно, для Этеле каждое атакующее заклятье тоже не проходит бесследно. Он был неестественно бледен — у той покойницы в саду Габора и то на лице красок было больше. Несмотря на холод, по вискам ведьмака струился пот, руки, сжатые в кулаки, мелко дрожали.

Как дрожала земля после каждой атаки этой колдовской заразы, что и не думала сдаваться.

Народ продолжал перешептываться. Некоторые, самые беспринципные, делали ставки. Цецилия хмурилась, Габор был само равнодушие. Лили уже чуть не плакала, а я чуть не рычала.

Особенно когда Ксавер коснулся перстня-печатки на указательном пальце. Не знаю, что такого особенного было в этом украшении, но вырвавшийся из него туман стремительно пополз к Этеле. Стянулся вокруг него коконом в считанные секунды, и я увидела, как ведьмак рухнул на землю, словно подкошенный.

Мертвую тишину, повисшую над полем, разорвал громкий крик:

— Немедленно прекрати! Вы все здесь больные!

До меня даже не сразу дошло, что это кричала я. Не сразу поняла, что это я бросилась к другу, в густое ядовитое марево, от которого, стоило лишь раз его вдохнуть, начала задыхаться.

— Да что это за гадость такая?! — просипела, кашляя, и упала на колени перед Этеле, лицо которого приобрело землистый оттенок. Я бы даже сказала, мертвецкий.

Попробовала оттащить его подальше, из этого зловонного тумана, но ведьмак казался невозможно тяжелым, а я слишком слабой. Голова кружилась, лицо Этеле расплывалось, и я уже была совсем не против прилечь с ним рядом.

И тут где-то на краю сознания зазвучал крик его величества Габора, больше похожий на яростный звериный рев:

— Ксавер! Довольно!!!

Тряхнула головой, увидев перед собой двоящегося Кристиана, не уверенная, что это действительно Эчед, а не галлюцинация. Но когда он схватил меня за шкирку и оттащил в сторону (или правильней будет сказать — отшвырнул), поняла, что это не глюк. То же самое ведьмак проделал и с Этеле. К счастью, к тому моменту ядовитый туман уже почти рассеялся. А может, втянулся в перстень, повинуясь приказу Габора. Я не заметила. Мир перед глазами продолжал расплываться, мельтешили снежинки, в ушах стоял гул.

Потому даже не сразу возмутилась, когда услышала самодовольное:

— Бой окончен. Я победил!

— И это ты называешь боем?! — Я подскочила с земли, вернее, попыталась это сделать, но, скорее всего, снова упала бы в снег, если бы не Кристиан, рывком поставивший меня на ноги и теперь удерживавший за талию, иначе бы стопудово сползла обратно.

— Он, — презрительно усмехнувшись, Ксавер указал на пребывающего без сознания соперника, — тоже играл нечестно. Так что, ведьмочка, да, это был бой. В котором победил я! А значит, теперь ты моя.

— А не пошел бы ты на!.. — Я дернулась, мечтая броситься на мерзавца и расцарапать его наглую ведьмовскую рожу.

Кристиан удержал меня, не позволив даже сдвинуться с места, и заявил невозмутимо:

— Сам он туда не пойдет, но ему можно помочь. Так сказать, придать ускорения. И я с удовольствием это сделаю. Ксавер! — Он оглянулся на Этеле, которого ребята пытались привести в чувство. Пока что безрезультатно. — Я занимаю его место!