Поверхностное натяжение

Люди остановились в зарослях осоки с крепкими толстыми стеблями. Дождь продолжал идти и даже чуть усилился, но им неимоверно хотелось пить. Они пока не нашли ни единой бромелии; очевидно, что эти растения, собиравшие воду в большие емкости, не росли в Аду. Подняв сложенные в лодочки ладони к плачущему небу, они с удивлением обнаружили, что таким способом можно собрать очень немного воды, а на земле не было луж достаточного размера, чтобы напиться, так как вода быстро всасывалась песчаной почвой. Однако некоторым утешением служило то, что здесь, под открытым небом, шла непрестанная безжалостная борьба, и крылягвы не собирались в стаи и не парили над спрятавшимися внизу путниками.

Белое солнце уже зашло, а большая дуга красной звезды все еще возвышалась над горизонтом – потому лишь, что свет этой звезды поднимался высоко в небо Теллуры, проходя через сильное гравитационное поле белого солнца. В пылающем зареве дождь походил на кровь, а морщинистые стены розовых утесов сгладились стеклом спадающей воды. Ионаф нерешительно смотрел из зарослей осоки на все еще далекие горные склоны.

– Я не понимаю, как вообще можно надеяться, что мы на них заберемся, – сказал он низким голосом. – Эта разновидность известняка крошится при малейшем прикосновении. А если даже и заберемся, то нам понадобится неимоверная удача, когда мы столкнемся в противостоянии с племенем утесов.

– Утесы можно обойти, – сказал Чари, – предгорье Великого хребта не такое уж и крутое. Если мы выживем и доберемся до него, то сможем потом забраться и на сам хребет.

– К вулканам? – протестующе воскликнула Матильда. – Но там никто не сможет выжить, там нет ничего, кроме белых пламенных сполохов. И повсюду потоки лавы и удушающий дым…

– И мы не сможем вскарабкаться на эти утесы, Ионаф, – сказал Аляскон. – И не сможем взобраться по базальтовым ступеням – там нечего есть, там нет для нас воды и укрытия.

– Я не вижу другого выхода, кроме как попытаться дойти до предгорья.

– Разве нельзя остаться здесь? – жалобно сказала Матильда.

– Нет, – ответил Ионаф гораздо мягче, чем хотел. Он знал, что четыре слова, произнесенные Матильдой, были самыми страшными словами в Аду, он был в этом полностью уверен, потому что та сущность, которую он подавлял в себе силой воли, хотела крикнуть «да». – Мы должны выбраться из страны демонов. И может быть, просто может быть… если мы пересечем Великий хребет, то найдем племя, которое никогда не слышало ничего об изгнании в Ад. По другую сторону хребта должны быть другие племена, однако люди утесов никогда не позволят представителям нашего народа пройти через их землю. Но теперь это нам на руку.

– И правда, – сказал Аляскон, просветлев лицом. – А с вершины хребта мы можем спуститься вниз к другому племени, вместо того чтобы пытаться взобраться к их деревне из Ада. Ионаф, думаю, что это может сработать.

– Тогда нам нужно поспать немного прямо здесь и прямо сейчас, – сказал Чари. – Похоже, что в этом месте достаточно безопасно. Если мы планируем обойти утесы и забраться на предгорья, то нам нужно собраться с силами.

Ионаф хотел было возразить, но внезапно понял, что очень устал и ему все равно. Почему бы действительно не обдумать все хорошенько после сна? А если ночью их найдут и съедят… Что ж, во всяком случае это положит конец обреченной на поражение борьбе.

Постель была безрадостной и жесткой, как кость, но ничего более подходящего поблизости не нашлось. Они свернулись в клубки, легли рядышком настолько плотно, насколько могли. Прежде чем погрузиться в сон, Ионаф услышал, как стонет Матильда. Подполз к бедняжке и начал вылизывать ее мех языком. К его радости, каждый шелковистый волосок был пропитан влагой. Задолго до того, как девушка еще туже свернулась в ком и стоны перешли в сонное похрапывание, Ионаф утолил жажду. Когда наступит утро, надо будет не забыть поделиться этим способом с остальными.

Но когда белое солнце наконец взошло, им было не до того, чтобы думать о жажде. Чари Чтец пропал. Нечто аккуратно вытянуло его прямо из центра группы спящих, как поднимают упавший плод хлебного дерева, и выбросило его тщательно очищенный от плоти матовый череп в двухстах футах дальше по склону, который вел к розовым утесам.

3