Поверхностное натяжение

После полудня трое несчастных путников обнаружили голубой быстрый ручей, вытекавший из предгорий Великого хребта. Даже Аляскон не понимал, пойдет ли им это на пользу. Жидкость выглядела как вода, но двигалась как лавовый поток, спускавшийся с вершины вулкана. Чем бы это ни было, но точно не водой, так как вода стоит на месте и никогда не течет. Можно было представить спокойный водоем таких размеров, но лишь игрой воображения – неимоверно преувеличив своими фантазиями запасы воды, которые они накапливали в растительных кадках. Но так много именно движущейся воды? Шелестом своим ручей напоминал ползущего питона, а сама жидкость, скорее всего, была ядовитой. Никто даже не думал попробовать ее на вкус. Они боялись коснуться ее, не то что переходить, так как практически наверняка она была так же горяча, как и другие реки лавы. Путники осторожно следовали вверх по течению до самых предгорий, их глотки пересохли от жажды и стали шершавыми, как пустые стебли хвоща.

Если игнорировать жажду, которая в некотором смысле пошла им на пользу – из-за нее они не думали о голоде, – восхождение было нетрудным. Правда, пришлось идти окольными путями, так как постоянно нужно было искать укрытия, проводить рекогносцировку ближайших двух-трех ярдов, выбирая наиболее защищенный путь вместо самого прямого. По негласной договоренности никто из них не упоминал Чари, однако их глаза постоянно бегали по сторонам, пытаясь обнаружить малейшие признаки присутствия того существа, которое его унесло.

Скорее всего, происшествие с Чари стало самой скверной и ужасающей частью их трагедии: еще ни разу за все время пребывания в Аду они не видели демона или животного такого же размера, как человек. Огромный трехпалый след, найденный на песке рядом с местом их прошлого ночлега, там где стояла эта тварь, глядевшая вниз на четырех спящих людей и хладнокровно решающая, кого следует схватить, – был единственным свидетельством того, что они сейчас находились в том же мире, что и демоны, те демоны, на которых они иногда смотрели с высоких сплетений лиан.

След… и череп.

К ночи они поднялись примерно на сто пятьдесят футов. В сумерках было очень трудно судить о расстоянии, а мостки из лиан, перекинутые из верхнего мира до розовых утесов, теперь скрылись из виду, загроможденные массивами самих скал. Но взбираться выше уже не было сил. Хотя Матильда перенесла восхождение достаточно хорошо, а сам Ионаф чувствовал, что спокойно может идти дальше, Аляскон полностью выдохся. Он порезал бедро, споткнувшись и упав на зазубренный конец вулканического стекла, и рана, замотанная охапкой листьев во избежание кровотечения, по следам которого их могли бы найти, болела все сильнее и сильнее.

Ионаф предложил своим товарищам остановиться на ночлег, как только они дошли до небольшого кряжа, где виднелась пещера. Помогая Аляскону взобраться на последние валуны, он с удивлением обнаружил, насколько горячими стали руки Навигатора. Он завел Аляскона в пещеру и вышел обратно на нависающий у ее подножия выступ-козырек.

– Он очень болен, – прошептал Ионаф Матильде. – Ему нужна вода и новая повязка на рану. И мы должны найти и то и другое. Если нам суждено добраться до джунглей на другой стороне хребта, Навигатор там пригодится больше чем игольщик.

– Но как? Я могла бы перевязать рану, будь у меня материалы, Ионаф. Но здесь нет воды. Это пустыня, мы никогда не сможем ее пересечь.

– Нам нужно попытаться. Думаю, что смогу достать ему воды. На склоне, где мы поднимались, перед тем выступом обсидиана, о который порезался Аляскон, росла большая цикладелла. Горлянка таких размеров, как правило, содержит внутри достаточное количество воды, а я могу воспользоваться куском того камня, чтобы разрезать тыкву.

Из темноты показалась рука и схватила его за локоть.

– Ионаф, ты не должен туда идти. Что, если демон, который съел Чари, все еще преследует нас? Они охотятся по ночам, а эта земля настолько странная…

– Я найду дорогу. Я буду следовать на звук стекла или того, что там еще может течь. А ты пока надергаешь свежие листья для Аляскона и попытаешься уложить его поудобнее. Лучше, наверное, слегка ослабить лозу вокруг повязки. Я скоро вернусь.

Он коснулся ее руки, деликатно освобождаясь от ее хватки. Затем, не думая больше ни о чем, соскользнул вниз по склону и направился на звук ручья, передвигаясь, словно краб, на всех четырех конечностях.

Однако он быстро заблудился. Густой ночной воздух облек его практически непроницаемым коконом, и Ионафу казалось, что шум ручья раздается со всех сторон, так что непонятно было, куда идти. Более того, оказалось, что он плохо помнил кряж, по которому они дошли до пещеры, так как почувствовал, что дорога впереди резко поворачивает вправо, однако он ясно помнил, что дорога шла прямо и после первого ответвления поворачивала влево. Или он пропустил это ответвление во тьме? Протянув руку вперед, он осторожно нащупывал путь ладонью.