Поверхностное натяжение

Сет переводил взгляд с одного из своих спутников на другого. Внезапно, издав громкий крик, он оттолкнулся от дна корзины, пролетел над их головами в длинном прыжке и достиг высокого корневого выроста на ближайшем дереве, могучей зонтичной пальме. Его ноги тут же сжались пружиной и, практически не прекращая движения, он взмыл в сумрачный воздух.

Ионаф следил за ним в изумлении. Молодой игольщик с точностью до секунды рассчитал свои действия. Он уже карабкался, не оглядываясь, вверх по веревке, к которой был привязан подъемник.

Через мгновение корзина встала ровно. Очевидно, что команда, вращавшая лебедку, расценила воздействие веса Сета на веревку как признак того, что отверженные выбрались из корзины на землю. Резкое подергивание веревки всегда служило подобным признаком. Корзина начала подниматься, раскачиваясь и пританцовывая. Скорость ее подъема придавала ускорение Сету, так что его стремительно карабкавшаяся вверх фигура вскоре скрылась из виду. Затем исчезла и корзина.

– Он никогда не выберется наверх, – прошептала Матильда. – Это очень далеко, а он лезет чересчур быстро. Он устанет и упадет.

– Не думаю, – со вздохом сказал Аляскон. – Он ловкий и сильный. Если кто-то и сможет выбраться, то только он.

– Его убьют, если он там появится.

– Конечно, убьют, – сказал Аляскон, пожав плечами.

– Не буду о нем особо жалеть, – сказал Ионаф.

– Я тоже. Но здесь нам бы пригодились его острые иглы, Ионаф. Теперь придется делать собственные, если, конечно, мы сможем отличить одно дерево от другого, тем более что тут совсем не видно листьев.

Ионаф с любопытством посмотрел на Навигатора. Резкий рывок Сета в небо отвлек его от осознания того, что корзина тоже скрылась из вида. Но теперь он в полной мере ощутил их одиночество.

– Ты действительно планируешь выжить в Аду, Аляскон?

– Без всяких сомнений, – спокойно ответил Аляскон. – Здесь такой же ад, как там, наверху, рай. Это поверхность планеты, не больше и не меньше. Мы сможем выжить, если не будем паниковать. А ты что, собирался сидеть здесь, пока за тобой не придут фурии, Ионаф?

– Я об этом не задумывался, – признался тот. – Но если есть хоть какой-то шанс, что Сет больше не сможет цепляться за веревку, прежде чем достигнет верха и его там прирежут, как животное, не стоит ли нам подождать и, быть может, попытаться поймать его? Он вряд ли весит больше двадцати килограммов. Может, мы сможем сплести подобие сети…

– Он сломает не только свои, но и наши кости, – сказал Чари. – Я собираюсь выбраться отсюда как можно быстрее.

– Куда? Тебе известно более подходящее место?

– Нет, но Ад это или не Ад, я точно знаю, что здесь есть демоны. Мы все видели их раньше сверху – змееголовые гиганты. Они должны знать, что подъемник всегда опускается сюда с самой что ни на есть легкой добычей. Думаю, что здесь их место кормежки…

Не успел он закончить фразу, как ветви высоко над их головами шумно зашелестели и закачались. Порыв больно хлещущего дождя сопровождался ударом грома. Матильда захныкала.

– Просто ветер с дождем, больше ничего, – заметил Ионаф. Однако эта фраза вырвалась из его горла несколькими короткими вскрикиваниями. Пока ветер пробивал себе дорогу сквозь стену деревьев, Ионаф автоматически согнул колени и широко расставил руки, ожидая момента, когда земля под ним начнет качаться на ветру. Но ничего не случилось. Поверхность под ним оставалась спокойной, не согнувшись, не шелохнувшись ни на дюйм в какую-либо сторону. И здесь… совершенно не за что было зацепиться руками.

Он закачался, пытаясь компенсировать неподвижность земли, но тут же новый порыв ветра, гораздо сильнее предыдущего, снова заставил его тело предпринять попытку справиться с волнами, шедшими по древесной кроне. И вновь вязкая поверхность под его ногами никак не отреагировала на ветер; знакомого по его родному миру колыхания лиан на ветру, такого же привычного, как и сам ветер, здесь попросту не было.

Ионаф нехотя сел, чувствуя, что ему нехорошо. Влажная холодная земля под его безволосыми ягодицами ощущалась как нечто мерзкое, но он не мог больше стоять, с трудом удерживая в желудке свой скудный завтрак арестанта. Одной рукой он вцепился в остроконечные, жесткие стебли хвоща, но это чувство не принесло ему ни малейшего облегчения.

Похоже, что другие справлялись с этим ничуть не лучше Ионафа. Матильду, в частности, шатало от головокружения, ее губы сжались, превратившись в тонкие белые нити, а руками она закрывала свои милые ушки.

Головокружение. Раньше о таком и не помышляли. Этим недугом страдали, наверное, только люди, получившие тяжелые черепные травмы или же страдавшие неизлечимой болезнью. Но на неподвижной земле Ада, похоже, головокружение будет преследовать их постоянно.

Чари присел, конвульсивно сглатывая слюну.

– Я не могу стоять, – мычал он. – Это магия, Аляскон, это все змееголовые демоны!

– Глупости, – сказал Аляскон, который, несмотря ни на что, стоял, вцепившись в большую грязную луковицу цикаделлы. – Просто наше чувство равновесия нарушилось. Это болезнь отсутствия укачивания. Мы привыкнем.