Поверхностное натяжение

Волеизъявитель племени посмотрел на него свысока с явным сомнением.

– Мужчины и женщины сказали, что ты не веришь в Великанов, Кошельщик, ты не сможешь заслужить помилования, продолжая лгать.

– Я отрицаю обвинение, – настаивал Ионаф. – Я верю в Книгу Законов в целом и я верю в Великанов. Я учил лишь тому, что Великаны не являются реальными существами в том смысле, в котором реальны мы. Я учил, что они служат символами некой высшей реальности, и мы не должны считать их существующими на самом деле.

– И что это за высшая реальность? – требовательно спросил Волеизъявитель. – Опиши ее.

– Ты просишь меня сделать то, чего не смогли даже сами составители Книги Законов, – горячо сказал Ионаф. – Если им пришлось выразить реальность в символах, вместо того чтобы записать все прямым текстом, то как это может сделать простой кошельщик?

– Твое утверждение – не более чем пускание ветров, – сказал Волеизъявитель. – Оно служит только тому, чтобы поставить под сомнение власть и закон, установленные Книгой. Скажи мне, Кошельщик, если человек не должен бояться Великанов, почему же он должен испытывать страх перед законом?

– Потому что он человек, и соблюдение законов в его интересах. Он не ребенок, нуждающийся в неком реально существующем Великане, заботящемся о нем или наказывающем за дурной поступок. Более того, Волеизъявитель, эти архаичные верования ни во что не ставят самих нас, людей. Пока мы верим, что Великаны реально существуют и что когда-нибудь они вернутся и будут дальше обучать нас, мы не сможем найти ответы на все интересующие нас вопросы. Половина из того, что мы знаем, дана нам в Книге, а другая половина предположительно свалится на нас с небес, если мы будем сидеть и ждать достаточно долго, не ударяя пальцем о палец. А пока мы существуем всего-навсего как какие-нибудь растения.

– Если часть Книги является ложью, то ничто не мешает сказать, что вся Книга ложна, – веско сказал Волеизъявитель, – и тогда мы потеряем даже то, что ты называешь «половиной наших знаний», хотя для тех, кто смотрит на мир незамутненным взглядом, это и есть все наши знания.

Внезапно Ионаф вышел из себя.

– Так теряйте же! – закричал он. – Давайте забудем все, что мы столь старательно зазубрили, вернемся к основам, и научимся всему заново, а потом продолжим учиться на своем собственном опыте. Волеизъявитель племени! Ты старый человек, но некоторые из нас еще не забыли, что такое любопытство.

– Молчи! – сказал Волеизъявитель. – Мы услышали достаточно. Призываем к ответу Аляскона Навигатора.

– Большая часть Книги со всей очевидностью является неправдой, – безучастно сказал Аляскон, поднимаясь с места. – Как настольная книга мелкого ремесленника, она дала нам многое. Как руководство по творению и устройству вселенной, – это, по-моему мнению, полная бессмыслица. Ионаф слишком мягко о ней высказался. Ни для кого не секрет, что я так считаю, и я не изменю своего мнения.

– И заплатишь за это, – сказал Волеизъявитель племени, тяжело моргая, глядя сверху вниз на Аляскона. – Чари Чтец.

– Мне нечего сказать, – ответил Чари, не вставая и даже не подняв глаз.

– Ты не будешь отрицать обвинений?

– Мне нечего сказать, – повторил Чари, но затем запрокинул голову и посмотрел отчаянными глазами на Волеизъявителя племени. – Я умею читать, Волеизъявитель. Я вижу слова в Книге Законов, которые противоречат друг другу. Я указал, где они. Это факт, эти противоречия четко видны в книге. Я не говорил ничего плохого, не сеял ложь, не учил неверию. Я лишь показывал людям очевидные факты. Вот и все.

– Сет Игольщик, твой черед.

Охранники вежливо убрали руки, закрывавшие рот Сета. Он успел укусить их несколько раз, пока ему не позволили говорить. Однако Сет тут же принялся вопить.

– Я не имею ничего общего с этими людьми! Я – жертва слухов, завистливых соседей, кузнецов, которые не в состоянии соперничать со мной! Никто не может сказать обо мне ничего плохого, кроме как то, что я продавал иглы этому кошельщику, но продавал их безо всякого умысла. Обвинения, выдвинутые против меня, – это ложь, сплошная ложь!

Ионаф, пылая гневом, вскочил на ноги, но затем снова сел, пытаясь подавить в себе желание выкрикнуть в ответ что-то злое. Какая теперь в конце концов разница? Свидетельствовать против этого юнца? Это не поможет другим, а если Сет пытается с помощью лжи избежать Ада, то, возможно, что-то у него да получится.

Волеизъявитель племени посмотрел на Сета сверху вниз с тем же выражением гневного неверия, которое он адресовал Ионафу.

– Кто вырезал святотатства на твердой коре рядом с домом Хоси Законодателя? – спросил он. – Это сделано острыми иглами, и есть свидетели, которые видели, чьи руки эти иглы держали.

– Опять ложь!

– Иглы, найденные в твоем доме, соответствуют проделанным бороздам, Сет.

– Они не мои… Или были подброшены! Я требую, чтобы меня освободили!