Повернута на тебе

Майк выезжает на улицу. Я сижу на пассажирском месте и отчаянно грызу ногти.

Мы едем по сельским дорогам вокруг Нэшли. Майк ведет машину не слишком быстро, и мы во все глаза ищем долгожданный красный проблеск shuka Доминика. Уже стало намного светлее, но температура все еще чуть выше нуля. Местами в низинах висит туман.

– Он же умрет здесь, – говорю я и боюсь, что не преувеличиваю.

Я очень беспокоюсь о его здоровье. Полночи он просидел под проливным дождем, а теперь вот это. Я знаю, что воины масаи должны быть крепкими и выносливыми, но к такой погоде, как здесь, он вообще не привык.

– С ним все будет хорошо. – Майк пытается подбодрить меня. – Доминик не глуп, он не станет подвергать себя опасности.

Я чувствую, как во мне нарастает истерика, и весь остаток дня я пытаюсь подавить ее. Проехав довольно много, мы с Майком одновременно думаем о городе.

– Посмотрим в Милтон-Кинсе, – говорит Майк, и мы начинаем ездить по улицам, не теряя надежды увидеть Доминика. – Его здесь легко заметить. В толпе он бросался бы в глаза, как красный флаг.

Но все впустую.

Начинает темнеть. Глаза у меня пересохли от напряжения. Мы ни крошки не съели за весь день. Даже не выпили по чашке чая. И теперь оба остались без сил.

– Давай остановимся, – предлагает Майк. – Возьмем сэндвичи и что-нибудь попить. Иначе от нас скоро не будет никакого толку.

Он останавливается на заправке. Мы покупаем сэндвичи с сыром в пластиковой коробке и отвратительный кофе из автомата. Но я благодарна и за это. Потом садимся в теплую машину и перекусываем.

Я отворачиваюсь от Майка и смотрю в окно, поскольку не могу справиться со слезами. Где теперь Доминик? Он замерз? Голоден? Скучает по мне? Подумал ли он еще раз о том, что сделал? Вернулся ли в наш «Маленький Коттедж» и не знает, где я?

Я беру мобильник, набираю домашний номер и жду, пока не включается автоответчик. Похоже, дома никого нет.

Мне следовало снабдить Доминика мобильником, но я просто не успела. Да и особой нужды в этом не было, потому что за то короткое время, что он был здесь, мы, честно говоря, почти не разлучались. Как же мне сейчас хочется, чтобы у него был с собой телефон! Но, с другой стороны, если он смог вот так уйти, то ответил бы мне? Сколько продлится его добровольное изгнание, если это действительно оно? Несколько дней, недель, или он ушел навсегда? Понятия не имею. Я так мало знаю о племенных обычаях Доминика!

– Не волнуйся, – в миллионный раз говорит Майк, но в его голосе проскальзывает напряжение. Он беспокоится за Доминика, как и я.

– Я сама не своя, Майк. – Мои слова пробиваются сквозь эмоции. – Ну где он может быть? Я не хочу, чтобы ночь он провел на улице.

– Мы обратимся в полицию, – решительно говорит мой сосед. – Посмотрим, смогут ли они нам помочь. Один Господь знает, насколько легко будет его разыскать. Возможно, надо попытаться дать объявление на местном телевидении или радио.

От этих мыслей мне становится легче.

– Давай так и сделаем.

– Вот и ладно. – Майк сминает упаковку сэндвича, берет мою и делает то же самое. – Допивай.

Он ждет, пока я пью мутную жидкость из бумажного стаканчика, потом тоже берет его у меня. Выскочив из машины, бросает все в ближайший мусорный бак, и от его надежной, постоянной доброты я опять готова расплакаться.

– Ты даже не знаешь, как я ценю все, что ты для меня делаешь. Ты хороший человек, Майк.

Его рука ложится на мою и сжимает ее.

– Для этого и нужны друзья.

И мы снова едем, пробираясь среди многочисленных машин, по улицам Милтон-Кинса в поисках отделения полиции.

Видимо, моя жизнь была безопасной, ведь раньше я никогда не была в полиции – просто не было причин. К тридцати с чем-то годам у меня не было даже штрафа за неправильную парковку. Я принадлежу к осторожным законопослушным гражданам.

Когда мы, в конце концов, находим отделение полиции, Майк ведет меня внутрь, а я передвигаю ноги, как зомби. Офицер за стойкой находится высоко над нами.

– Я хочу подать заявление о пропаже человека, – дрожащим голосом говорю я.

Офицер, кажется, сочувствует мне. По крайней мере, он разговаривает со мной так, как я и ожидала. Он записывает данные Доминика, просит его фотографию, которой, разумеется, у меня нет, и говорит, что они через компьютер разместят его данные во всех списках пропавших без вести.

– Ну, вот, – говорит полицейский. – Пока все. – И облокачивается на стойку, разделяющую нас. – Как правило, они возвращаются, мисс. Вполне возможно, что к тому времени, как вы доберетесь домой, он уже будет там. Или утром. Проведет одну ночь на улице при такой погоде, и у него пропадет охота там оставаться.

Он обменивается взглядом с Майком. Совершенно ясно – полицейский считает, что произошла семейная размолвка, и вскоре все разрешится само собой.

– А если его не будет дома? – спрашиваю я.

– Тогда позвоните нам. Мы кого-нибудь пришлем взять у вас фотографию и получить дополнительные сведения.