Повешенный

– С мисс О’Брайан? – Уилл коротко кивнул. – Для начала закончу все оплаченные ее отцом сеансы, присмотрюсь получше – может, я что-то пропустил, – а потом уже буду думать, что делать дальше. Но и бросать ее в такой ситуации мне бы не хотелось, – Даниэль поджал губы и повёл головой, неловко оскалившись. – Кто знает. Может, у неё действительно сложный случай, а я сужу исключительно поверхностно. В конце концов всегда можно использовать полученные опытным путём материалы для своего блага.

– А ты все о деньгах.

– И о славе, – Даниэль буквально засветился изнутри от предвкушения несуществующих денег. – Кто-то же додумался изобрести аппарат для лечении истерии у женщин и сделать на этом кругленькую сумму. А истерия, должен я тебе сказать, настолько полная чушь, что я не представляю, что еще придумает когда-нибудь человечество для женщин.

– И ты думаешь, что она придёт? После того, как назвала тебя предателем и пособником ее отца?

– Предателем она меня не называла. Но да, – Даниэль игриво поиграл бровями, – она сказала, что будет с нетерпением ждать следующей встречи. Не могу отрицать, что я нравлюсь своим пациенткам. Хотя, – задумчиво протянул Даниэль и вальяжно развёл руками, – может быть, это голос в ее голове рад встрече со мной. Кто знает этих женщин.

Тишину их молчания нарушали лишь часы, которые Даниэль изредка подталкивал. Уилл неторопливо качал ногой в такт маятнику и зевал. Курение всегда его успокаивало, но сейчас выкуренная сигарета оказалась фатальной – теперь Уиллу до смерти хотелось досмотреть прерванный Грейс сон, и бороться с этим желанием помогали лишь стрелки на циферблате, кричащие, что до запланированной операции оставалось все меньше и меньше времени.

Уильям в очередной раз зевал, когда его взгляд зацепился за пристально пялящегося на него Даниэля. Куэрво нервно перебирал кончиками пальцев друг о друга, навалившись на стол и явно о чем-то напряженно думал: его лоб то и дело морщился, брови сдвигались к переносице, чтобы в следующую секунду взлететь и выгнуться дугой, а губы раскрывались, демонстрируя плотно сжатые белые зубы.

– Слушай, Анхель устраивает ужин. Приходи, а? – на одном дыхании выпалил Даниэль и с надеждой заглянул Уильяму в глаза.

При упоминании имени кузена Даниэля Уилла передёрнуло. Он повёл плечами и с трудом заставил себя разжать губы, чтобы ссохшимся языком невнятно пробормотать:

– Нет, спасибо.

Даниэль удивился, но тут же натянул на лицо серьёзную маску понимающего человека, громко прочистил горло и пару раз кивнул. Пытался ли он таким образом показать, что понимает Уильяма, или же просто пытался выйти из неловкой ситуации? Уилл хотел было поверить в первое, но Даниэль собственноручно все испортил, тут же добавив:

– Ну почему? Приходи. Будет здорово, обещаю. Все хотят с тобой повидаться, – Куэрво заёрзал в своём кресле и забегал взглядом по кабинету. – Особенно Мария.

– Мне очень приятно. Но нет, – вновь холодно отозвался Уилл. – Я сейчас не настроен на светские вечера.

Даниэль хмыкнул. Он захотел сказать что-то еще, но в этот момент в дверь кто-то осторожно постучал, и Даниэль, бросив взгляд на часы, негромко чертыхнулся и спешно засобирал раскиданные по столу бумаги. Пепельницу он тут же стряхнул в задвинутую под столом мусорку и затем, подскочив, открыл окно, впуская в комнату свежий воздух. Стаканы глухо звякнули друг о друга и отправились в потайной бар вместе с бутылкой, а надпись на покосившейся дверце «Карты пациентов. Секретно», предупреждающе блеснула красными буквами.

Уилл мягко усмехнулся, поднимаясь из кресла, и, прежде чем открыть дверь навстречу очередной операции и очередным хмурым взглядам медсестёр, обернулся на Даниэля.

– Напомни принести тебе в следующий раз ведро со льдом. Сможешь предложить его мисс О’Брайан, если она снова вспыхнет от твоих профессиональных навыков.

Глава VIII. Консильери

Июль, 1932

– Семья? О нет, мой дорогой друг. Ты ошибаешься. Я совершенно точно уверен, что не создан для семьи.

Громкий шум машин едва ли доносился в полной мере, чтобы заглушить раскатистый мужской смех, до отдалённых уголков погруженного в непроглядную ночь Чикаго, чьи холодные пронизывающие ветра преодолевали любую преграду – даже тёплое шерстяное пальто, в которое безуспешно кутался Уильям Белл, скрывая под ним лёгкую рубашку и выходной костюм – выходы в свет случались в последнее время не так часто, как прежде, из-за возникших в его жизни обстоятельств, повлиять на которые он, увы, был не в силах, но каждый такой раз заканчивался для Уильяма неожиданными последствиями.