Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

– «Вы пробуйте, а мы посмотрим». Ежлив выгодно, значит, могут сделать инвестицию. И с деревни звонют и добиваются результата.

Я говорю Андрияну:

– Мало ишо тебе проблем? Не связывайся с ними, и будешь жить спокойно.

23 мая Неонила с детками доложна вылететь с Москвы в Монтевидео, но их не выпустили. Как так? Мы все в шоке. Родилась там – не признают, у родителяв нет гражданство, значит, везите как хочете, а теперь не выпускают. Всё разознали: надо справку с МИДа, ето толькя решается в восьми рабочих дней. Я стал звонить Лидии Ивановне и просить её:

– Ради Бога, помоги в етой ситуации.

Она вконес отказалась и послала меня к чёрту, и сказала:

– Не могу в каждоя дело лезти, решайте, как можете.

Я был в шоке: шшитал её за великого человека, а результат вот какой… Что делать? Звоню Наде[483]:

– Наденькя, как-нибудь помоги Неониле, – и рассказал ей о Лидии Ивановне. Она тоже подтвердила:

– Она нам тоже отказала.

– А что делать теперь?

– Данила, не беспокойся, мы уже наняли за четыре тысячи рублей организацию, что офармливают такия вещи.

Андрияну пришлось платить штраф в размере тысяча двести пятьдесят долларов за билеты: строк вышел. В МИДе всё получили, Андриян послал Неониле совет: «Иди на аеропорт и всё узнай». Она сходила с Надяй, всё показали, им ответили: «Да, всё в порядках». Андриян снова заказал билеты, на восьмое июня, девятого встречает здесь в Монтевидео. Он нервничал и радовался, я уговаривал его – у него одна Неонила на уме, толькя про неё и судит.

Андриян мене́ рассказал новость. Анатолькя ему рассказал, что Белов им говорил: «Вот чичас пускай Данила за нами походит, он нам приказывал как хотел, а теперь пускай походит». Я в шоке. Теперь понятно, почему он такой. И ишо узнал, что он сделал выставку Капитолини, она заработала в Москве четыре тысячи долларов, но он с неё содрал половина. Я удивляюсь: доктор политических наук, он должен быть сто процентов дипломат и за нём не должно быть ни минимальной заметки, а он вот каки́ фокусы показывает. Он сам меня убедительно просил быть представителям старообрядчества, а теперь внушает таки́ пропаганды. В порядошных страна́х так не делается, да и МИД в Москве тоже просил и наказывал: «Данила Терентьевич, вдруг каки́ визы кому надо срочно, можешь обращаться». Я так и поступал, а теперь, значит, не угодил – так всё закрыть. А чичас и его мобильный для меня недоступной.

Снова звонит Анатолькя Андрияну и рассказывает. Вот чичас 17 июня приезжает делегация с Москвы, снова будет конференсыя о переселении. Мой телефон в посольстве есть, всем сообчили, и мене́ нет – значит, не нужон и боитесь правды. Но не забудьте: чичас ето не сто лет назадь, все староверы знают, что вы сделали с ихными предками. Может, и хто-нибудь и рыскнёт поехать, но знайте: но нехорошай для вас славы. И ишо придёт время, вас будут судить за нашу невинную кровь. Вам надо было сразу поступить с нами по-честному, и чичас было бы настоящая переселение, но вы не взяли внимания на нас. Но дуетесь, а сами не знаете, из-за что дуетесь. Наши старообрядсы палки не жуют, а, наоборот, над вами же смеются. Но правду сказать, мне вас жалко, и зачем вам образование, ежлив не умеете поступать правильно. Извините, я разгорячился, но прошу вас: подумайте хороше́нь. А я патриёт Российской Федрации, но не нациёналист, для меня вся нация ра́вна.

Мы с Андрияном в первы числы июня выплывали четыре раза́ в моря до десяти миль, и за четыре раза́ поймали тысяча триста килограмм разной рыбы. Ето понятно, что рыбы здесь мало. Все говорят, что вот-вот подойдёт курви́на[484], и её подходит очень много, и в ето время заработки хоро́ши. Ну, дай Бог. Я остался без деняг: что было, выручил Андрияна.

Звонит Неонила, плачет и говорит:

– Не выпускают.

– А что им надо?

– А хто их знает, таскали наши документы в разныя места, но не выпустили.

Андриян сам не свой, плачет, деняг нету.

– Да будь вы прокляты, коммунисты, больше ни раз не взгляну на ету страну!

– Андриян, успокойся, всё добьёмся.

– Тятя, ето решается всё на границе, у них там миграсионная служба и свои консула и всё есть, но на вред не выпускают. Уругвайской консул всё заверил и пожелал доброй пути, а тут вот тебе новость!

Что делать? Звоню Лидии Ивановне – её нету, звоню в Первый канал «Россия», объясняю ситуацию – мне трубку закрыли. Звоню Писаревскому Саше, всё извещаю, он отвечает:

– Ето у нас нормально. Ну подожди, посмотрю, что я смогу сделать.

Я через полчаса звоню Саше:

– Ну что, дружок?

– Данила, ничего не будет: ребёнку надо визу.

Остаётся два часа до самолёта, звоню Неониле:

– Милая доча, проси со слезами.

Через полчаса звоню:

– Каки́ новости?

Берёт трубку Надя:

– Данила, слёзы не помогут, ето идивоты, дали нам семьдесят два часа и штраф по пятьдесят евров с билета, но у нас ни цента не осталось ничего. Вася сказал: он заплотит, когда вернёшься – вернёшь.

– Ну хорошо.

Уругвайской посол обиделся на такоя тиранство, и пришлось ему выдать сверх закона паспорт ребёнку.