Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Ну и издал приказ, в целях «сохранения боевого духа армии» запретив под каким угодно предлогом арестовывать военных, находящихся на фронте или вернувшихся оттуда. А через пару дней, 23 ноября, представил премьеру Георгиеву проект постановления об амнистии «всем военнослужащим, совершившим политические преступления перед народом, но участвовавшим в войне против фашистской Германии» с учетом «обстоятельств, в которых они действовали, как смягчающих вину».

В сущности, ничего страшного: предложение по факту означало, что офицерам, «виновным» перед бывшими партизанами (а «виновными» считались многие), будет дан шанс «искупить кровью». Это, естественно, повышало их лояльность к режиму, которому они не доверяли, — и Георгиев, сам птица того же полета, ясное дело, не возражал, министры-коммунисты — тоже. «Постановление № 4» обрело силу закона, после чего Велчев тут же издал секретный приказ по армии, давший офицерам право на сопротивление при попытке ареста.

Вот только теперь, после принятия постановления, возникла реальная возможность столкновения армии с Народной милицией, исполнявшей указания ЦК БРП, — и «зарубежные» отреагировали мгновенно, велев тов. Костову и Антону Югову, новому главе МВД, немедленно восстановить статус-кво, а если будут сложности, просить о помощи Союзную контрольную комиссию, то есть советское командование, которое не откажет.

Брыкаться в такой ситуации ни буйный Дамян, ни тем более дрессированный Кимон не решились. Напротив, они поспешили заверить тов. Бирюзова, что «военный министр не имел намерений выступить против коммунистов или осуществить переворот» и готов делать что велят. Костов же велел «усилить позиции коммунистов в армии», введя институт «помощников командиров» — или, если проще, политруков с расстрельными полномочиями.

А затем, играя на добивание, организовали кампанию по разоблачению «контрреволюционных элементов, проникших в армию», лично Велчева не шельмуя, зато обвинив опасного (ибо на его фоне ручной «фронтист» Чешмеджиев был никем и ничем) д-ра Гемето в «создании пораженческих настроений в офицерском корпусе, возможном замысле военного переворота и попытке разрушить единство Отечественного Фронта».

В итоге «Постановление № 4» отменили как политически ошибочное, а лично Дамяну разъяснили, что он вступил на скользкую дорожку, которая к хорошему не приведет. Когда же — очень кстати — в Софии и еще нескольких городах группы вооруженных офицеров попытались освободить арестованных коллег, попытку пресекли советские части, после чего тов. Костов, объявив об «опасности фашистской реставрации и "венгерского варианта"», от имени ЦК БРП заявил: «Каждый, кто попытается помешать Отечественному Фронту, кто будет строить заговоры против него, пусть не ждет пощады».

Итак, первый раунд «красные» выиграли. Не без труда, не вполне сами, но тем не менее. Однако умные люди в Москве, защитив своих протеже, но разобрав полеты, остались выводами весьма недовольны и сочли необходимым устроить небольшую, сугубо братскую порку.