Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 1

— Почему же? — удивилась мать. — Без детей жить на свете нерадостно. Когда же это произойдёт?

— В седьмом месяце. Но сейчас я чувствую себя не так, как всегда. Под этим предлогом я и приехала к вам. Государь сказал мне: «Уже некоторое время, как ты страдаешь. Навести своего отца».

В это время в покои вошёл Масаёри, потом все его дочери.

— Когда ты покидаешь императорский дворец, тебе, должно быть, скучно, — сказали сёстры Дзидзюдэн и преподнесли ей тщательно приготовленные подарки.

В ходе разговора Дзидзюдэн поинтересовалась:

— Атэмия уже взрослая, почему вы не выдаёте её замуж?

— Мы давно думаем об этом, — ответила мать. — Как, по-твоему, нам лучше поступить? Посоветуй, пожалуйста.

— Какой же совет в таких делах может дать столь недалёкая женщина, как я? — засмеялась Дзидзюдэн. — Разве я могу что-нибудь придумать? Но если серьёзно, надо поскорее найти для неё хорошего мужа. Что говорит об этом отец?

— Так много людей добивается её руки, что всех не пере, числишь, и мы никак не можем сделать выбор. Недавно твой отец поделился со мной вот какой новостью: «Наследник престола сказал мне о своём желании жениться на Атэмия. Од очень настойчиво просил, чтобы я не забывал о нём». Но ведь государь уже выразил свою волю… Что же нам делать?.. Сейчас причин для беспокойства как будто нет, но у наследника во дворце служит так много благородных дам, и не затеряется ли Атэмия среди них? Поэтому мы и не знаем, как нам поступить, — рассказала госпожа.

— Это было бы великолепно! — воскликнула Дзидзюдэн. — Посылает ли принц до сих пор ей письма? Если да, то надо соглашаться. У него во дворце собрались все красавицы, которых только можно найти в Поднебесной. Красавиц много, но совсем не обязательно, что он будет их любить вечно. Сейчас наибольшим благоволением наследника пользуется Четвёртая принцесса[578] и Насицубо, дочь правого генерала. Кроме них, особенно никто не блещет.

— Очень это неприятно, — вздохнула мать. — Их много. Говорят, есть и такие, которые могут сравниться с дочерью левого министра, дамы без единого изъяна, самого высокого положения.

— Так-то оно так, — согласилась Дзидзюдэн, — но имеют ли они необходимые достоинства, чтобы стать императрицей? Жалко, если Атэмия упустит свою возможность и всю жизнь будет прозябать в захолустье, вне дворца. Если же она въедет к наследнику, я устрою так, чтобы кроме неё возле принца никого не было. Пусть только станет его женой, и за дальнейшее можно не волноваться, потому что наследник не повеса. Часто говорят, что двери дворца закрыты, — ну пусть другие и въехали раньше во дворец, а детей у них всё ещё нет, потому можно не тревожиться за Атэмия.

— Так ли?.. — сомневалась мать. — На днях и отец твой говорил, что лучше её отдать за наследника престола. Он того же мнения, что и ты.

— И я тоже ‹…› — сказала Дзидзюдэн. — Император говорил супруге наследника: «Деток нет. Было бы хорошо, если бы у вас были детки». Нужно, чтобы Атэмия поскорее въезжала во дворец. Жён у принца много, с ними уже ничего Н поделаешь; но если Атэмия въедет во дворец, то он остынет к двум нынешним любимицам. Не будем беспокоиться из-за этого[579].

— Её так жалко, — продолжала мать. — Как подумаю: а если с ней что-нибудь случится? — и от одной этой мысли мне становится страшно. Ну а вдруг она достигнет такого же высокого положения, какого достигла ты?

— Ах, что ты говоришь! — рассмеялась Дзидзюдэн.

День прошёл в разговорах, в игре на кото. В покои к гостье явились Масаёри и много господ. Они стали играть на музыкальных инструментах. От младших сестёр высочайшая наложница получила прекрасные подарки, выполненные с тонким вкусом. Мать, отправляясь к себе на восточную половину, приказала, чтобы покои высочайшей наложницы бдительно охранялись. Все разошлись по своим помещениям очень поздно.

* * *

Масаёри стал готовиться к проведению священных песен и плясок. Он сказал своему старшему сыну, Тададзуми:

— Церемонию следует провести в двенадцатом месяце. Постарайся, чтобы всё было устроено как можно лучше. Выбери музыкантов и позаботься хорошенько о шествии.

— Самое начало не нужно обставлять слишком пышно, а всё дальнейшее — провести таким образом, чтобы все говорили: «Лучше не бывает!» — сказал Тададзуми.

— Часто сановники стараются перещеголять друг друга, а получается так, что стыдно смотреть, — заметил Масаёри. — Выбери людей талантливых, с красивыми голосами.

— Соберём тех, кто обычно участвует в исполнении священных плясок, а кроме того, пригласим главу Музыкальной Палаты. Он, правда, обычно отказывается и от приглашения государя…

— Когда будешь посылать ему приглашение, составь поискуснее стихотворение, — посоветовал Масаёри, — и вряд ли он откажется.

— Все эти музыканты ни одного иероглифа по-китайски прочитать не могут, но стихотворение, написанное азбукой по-японски, конечно, разберут, — сказал Тададзуми.

Он отправился в Домашнюю управу и рассказал управляющему о разговоре с отцом: