Повесть о Федоте Шубине

Еще не достигнув первого на пути города, русские пенсионеры успели прочесть эту книгу обо всех городах, которые встретятся, а также и о тех, в коих никогда бывать им не доведется. Могло быть, что о последних читать не следовало, но у Шубина и его спутников было достаточно свободного времени, и, кроме того, читать лаконичные и выразительные справки о всех важнейших и маловажных городах мира составляло для них немалое удовольствие. Все трое были довольны, что им первым за счет казны выпало счастье поехать учиться во Францию. Они настроились на возвышенный лад и, предвидя долгое пребывание в Париже, начинали между собой изъясняться на французском языке, сбиваясь и сопровождая разговоры смехом.

В Стокгольме они простояли больше суток. Задержались на выгрузке и погрузке каких-то товаров, и город видели только с палубы корабля, не решаясь ступить на шведскую землю, как бы по ошибке не попасть в руки бдительных караульщиков, бродивших попарно в гавани у причалов. Зато, когда они прибыли в Копенгаген, там Шубин и его товарищи, проявив любознательность к достопримечательностям и пользуясь более длительной стоянкой в порту, вышли на берег и долго свободно бродили по улицам города. Они осмотрели королевские замки, увеселительный дом с садом и медные статуи. С удивлением узнали русские пенсионеры, что в Копенгагене уже триста лет, со времен Христиана Первого, существует университет, а в России намерения Петра Первого осуществились благодаря стараниям Ломоносова всего лишь двенадцать лет назад.

И когда они, осмотрев город, вернулись на корабль и стали обсуждать то, что видели в незнакомом городе, и, сравнив его с Петербургом, все трое согласились в том, что не зря царь Петр ратовал за обучение россиян за границей. А Федот Шубин достал из дорожного сундука подаренную Никитой Дудиным книгу, стал читать высказывания Петра и по его дозволению напечатанные:

«…Первое явилось огненное оружие у прочих народов, нежели у нас, но если бы оное к нам доселе не пришло, что бы была и где бы уже была Россия. То же разумей и о книжной типографии, о архитектуре, о прочих честных учениях. Разумный есть человек и народ, который не стыдится перенимать доброе от других и чуждых; безумный же и смеха достойный, который своего и худого отстати, чуждого же доброго приняти не хочет. Достоин таковой суждения, что хотя бы и за премногия и великие службы своя искал себе повышения чести, то отогнать его таковым ответом: у тебя таковая честь не бывала..» —

прочел Федот и от себя добавил: — Умную книгу дал мне приятель мой еще в Холмогорах! По прочтенному судя, не напрасно и мы путешествуем в Париж, а быть может, и Рим удостоимся видеть и там учиться. И недаром покойный Михайло Васильевич учился немалое время на чужбине и, восприняв там все полезное, превзошел в науках учителей своих. И недаром Петр Первый, оберегая все доброе, что создано умом и руками русского народа, добавлял к тому и науки из других земель и сам был великим примером в учении и достижениях практических. Однако и перенимая у других народов полезное, Русь не перестанет быть Русью, и тем паче учиться друг у друга не зазорно и не позорно!..

С суждениями Федота Шубина не расходились и его спутники, товарищи по Академии — Иванов и Гринев.

Однажды в пути, когда они обычно беседовали на палубе корабля, к ним подошел капитан судна и, послушав их, сказал:

— Добро вам, ребята! Многое увидите, многое узнаете, а что хорошее унаследуете в других странах, сумейте передать людям у себя на родине. И советую вам: если в Италии случится быть и оттоль возвращаться, то не морем путешествуйте, а сушею. Увидите еще больше и почерпнете многое из жизни разных стран и народов. Скажем, неплохо будет проехать из Рима в Венецию и Болонью, а оттуда через Прагу, Варшаву и Ригу в Петербург.

— Это случится не скоро. И неизвестно, что Академия потом нам предпишет. Мы в ее власти, — ответил Шубин.

— И еще будет зависеть от средств, — сказал Гринев.

— Безденежье, — это еще не такая беда, — возразил капитан, — были бы дельные руки да умные головы, тогда нигде не пропадете. А морем обратно вам наскучит. Вот и теперь, пока не доберемся до немецкого Гамбурга и Гааги голландской, — вода, кругом одна вода, ветер, небо да чайки.