Повесть о Федоте Шубине

— Благодарю, я лучше буду «молоточком по камушку постукивать». У наших холмогорских спина не гнется и язык не повернется ради обмана. В приказчики, в полотеры да в лакеи лучше грязовчан и ярославцев вам не найти…

Шубин снова взялся за резец. Купец, не ожидавший такого разговора, поднялся с места.

Спесь с него была сбита. Он подошел вплотную к скульптору, похлопал его по плечу и сказал вежливым тоном, словно бы прося прощения:

— Милостивый государь, как вас, Федул Иванович, мы с вами разговор не кончили. Возьмитесь с меня фигуру смастерить, хоть из белого, хоть из красного камня. Против царицы Екатерины втридорога заплачу…

— Благодарствую, — усмехнулся Шубин. — А я не хочу и не буду на вас время тратить.

— Почему?!

Шубин спокойно ответил:

— Да потому, что именитость ваша и богатство к истории не имеют отношения, а что касаемо физиономии, то она весьма невыразительна. Обратитесь к другому мастеру, Гордееву, тот при Академии подвизается. Будьте здоровы…

— Нет, нет, позвольте, я еще задержусь на минуточку, — возразил Горохов и устремил свой взгляд на одну из скульптур, почти готовую в своей отделке. — Эге! голубчик, да это никак у вас мой соперник Барышников! Узнаю, узнаю. Вот его так сделали, а меня не хотите? А чем я хуже? Разве он не такой же торгаш, как и я?.. — Горохов неодобрительно уставился на Федота.

Шубин в ответ на это недоуменно пожал плечами, улыбнулся и сказал:

— В ваши карманы я не заглядываю, богатств ваших не считаю. Но одно скажу: Барышников не столько торговец, сколько промышленник. Правда, ему далеко до Никиты Демидова. В этих двух персонах мне нравится их промысловая деловитость, без чего не было бы и вашей торговлишки, а главное без промышленности Россия не двинулась бы вперед ни на шаг. Это еще примечено Петром Первым.

— Вот вы куда метнули! — изумился Горохов, — а разве не один черт, что промышленник, что барин-помещик, всех нас вывозит мужицкий хребет. А мой отец как раз из мужиков.

— Да, так-то оно и так вроде бы, но не совсем.

— Поясните.

— Тут длинна сказка, — ответил Федот.

— Да, а по-моему, зря из России посылают людишек за границу, нахватываются там бунтарского духа и своевольничают… — проговорил Горохов.

— Не затем мы туда ездили, — перебил его Шубин. — Кое-чему поучились. А дух свой хранили и впредь сбережем для пользы дела.

На бюст Барышникова купец залюбовался и долго не мог оторвать от него глаз. Он уже не слушал скульптора, думал о чем-то другом и восхищался: «Хорош, благороден, видать, умен и не крикливо выглядит, а строго и деловито…»

— Сам-то он в искусствах смыслит? Не капразничал над вашей работой? — спросил Горохов, кивая в сторону мраморной скульптуры Барышникова, изображенного в распахнутом кафтане, с кружевным жабо на шее.

— В искусствах разбираться и судить о них у нас постепенно становится делом модным. На мой же взгляд, многие знатные вельможи толкуют о сем предмете с таким же разумением, как разговаривают попугаи, владеющие речью человеческой…

— Ну у вас и язык! Жигало!

— Чем богат, тем и рад, — ответил Шубин Горохову, — язык наш русский, обыкновенный, а что касаемо Барышникова и его сына, то для ревности вашей должен поведать: часть своего богатства они расточают на искусство. Это уже похвально!..

— А именно на какое искусство?

— Слыхали архитектора Матвея Федоровича Казакова?

— Как же, как же, — живо отозвался купец.

— Ну, вот. Барышников порядил Матвея Казакова строить по всем правилам искусства знатнейшую усадьбу с постройками и церковью там на Смоленщине, около Дорогобужа. А меня приглашают сделать мраморные скульптуры в соответствии с архитектурными планами Казакова, с коим я не откажусь работать в содружестве.

— И вы согласны поехать в Смоленскую губернию?

— С удовольствием, дело-то весьма заманчиво, на века затевается знатным и талантливым человеком.

— Вы это о Барышникове?

— Нет, о Казакове. Барышников — хозяин-подрядчик, только и всего. А работать будет Казаков с подручными. Ну, и я чем могу — помогу.

Купец Горохов пожал протянутую Шубиным руку, раскланялся и направился к двери, но остановился и еще раз хотел спросить, не переменил ли скульптор своего решения по поводу его заказа. Подумав, махнул рукой, проворчал себе под нос:

— Ладно, найдем другого мастера!..

Горохов понял, что человека с таким характером, как Шубин, рублем не прижмешь и не приголубишь. Он вышел на улицу не в духе, сел в карету, ткнул тростью в спину кучера и сказал сердито:

— На Гороховую!..

…Когда Шубин сделал бюст Екатерины и снова услышал похвальные речи о своей работе, он осмелел и решил свою близость ко двору императрицы использовать против недоброжелателей из Академии художеств. Он пришел в Совет академии и сказал:

— Прошу прощения, господа советники, «пастуха Эндимиона» я не имею времени делать. Будьте добры экзаменовать меня на звание академика по имеющимся портретным работам, по бюстам, что сделаны для ее величества…

Так Шубин ответил на укоры, что он «простой портретный мастер»- В Академии это поняли и с его предложением молчаливо согласились, хотя многие навсегда затаили к нему зависть и злобу.