Повесть о Ферме-На-Холме

К сожалению, когда профессор покидал окрестности сорейской школы, в его распоряжении было только два комплекта когтей, а в жилете вовсе не оказалось карманов. Именно поэтому, выбравшись из дыры, Ридли Длиннохвост мог отправляться на все четыре стороны, что он и сделал с быстротой, которую давали ему все четыре лапы. Ночь была лунной, и, остро сознавая необходимость беречься сов, Длиннохвост держался ближе к кустам ежевики, хотя шипы этого растения и наносили немалый урон его бриджам. Ручей Уилфин-бек он форсировал вплавь, держа в зубах свернутые в узел сюртук, жилет и штаны. Оказавшись на другом берегу, он принялся было отжимать свой хвост, когда к нему обратился со словами приветствия хорек Фриц, который на вкус крыс никогда не жаловался. Ридли пришлось бежать не просто быстро — резвее ему не случалось бегать за всю жизнь, — чтобы уйти, сохранив значительную часть шкуры и хвоста. Удалось ему спасти и почти всю свою одежду — на месте встречи с Фрицем остался лишь сюртук, который хорек отнес к себе домой и использовал в дальнейшем как тряпку.

Вот почему Ридли Длиннохвост добежал до Фермы-На-Холме, где на чердаке жила его подруга Розабелла, в весьма плачевном состоянии: без сюртука, в разодранных штанах, в одном сапоге, продрогшим до костей и промокшим до нитки. Ко всем этим несчастьям присовокуплялось и горькое осознание потери своего сокровища. (Ограниченные умственные способности Ридли не позволяли ему понять до конца, что, продлись их игра подольше, Ловкач Роджер и Братан Джек все равно выдоили бы его до последнего фартинга).

Плут, Табиса и Пышка, напротив, пребывали в отличном расположении духа. Они собрали монеты и пересчитали их, дабы убедиться, что все деньги на месте: один соверен, две полукроны, три флорина и девять шиллингов (один флорин выпал из кармана фуфайки Ловкача, когда Пышка его потрясла). Конверт, в котором Димити Вудкок принесла деньги, оказался не первой свежести: верхний правый угол был изжеван, масса грязных крысиных следов покрывала одну сторону, а другую украшали кривые колонки цифр — счет игры в кегли, — нацарапанные Джеком. Однако Табиса открыла конверт, а Пышка опустила в него одну за другой все монеты, одновременно считая в уме, чтобы убедиться в правильности итоговой суммы — два фунта. Затем Плут бережно взял конверт в зубы, отнес к столу мисс Нэш и положил в верхний ящик, где она непременно увидит его на следующее утро.

Но прежде чем он совершил все это, Табиса взяла огрызок карандаша и твердой рукой (вернее, лапой) каллиграфически вывела:

ПРОВЕРЕНО. КРЫС НЕТ

22 Желудь приходит на помощь

Сорей крепко спал, залитый серебристым светом молчаливой луны. Клубящийся туман поднимался с болот и лугов и окутывал деревню нежной паутиной. Профессор Галилео Ньютон клевал носом над «Математическими основаниями» в своем жилище в полом стволе бука, а измученный Ридли Длиннохвост спал без задних ног на чердаке Фермы-На-Холме. Плут, Пышка и Табиса, испытывая чувство глубокого удовлетворения проделанной работой, тоже разошлись по своим постелям.

В комнате хозяйки, уютно устроившись в своих дорожных клетках и коробках, спали зверюшки мисс Поттер. Джози видела во сне бескрайние луга, поля и леса — они тянулись до горизонта и пропадали за ним. Мопси снилось, что она лежит на спине в ароматных зарослях клевера и дикого чабреца, весело дрыгая ногами, а над нею летают бабочки. Нос миссис Тигги удовлетворенно подергивался, ибо ей снилось изобилие жуков, червяков, улиток и падалицы. В деревянной клеточке, устроив голову на мягкой стружке, Мальчик-с-пальчик грезил о торжественной свадебной церемонии в Вестминстерском соборе: он сам — во фраке с лавандовой бутоньеркой, Ворсянка — в бело-розовом платье, под тюлевой вуалью и с букетом примул и незабудок. А после завершения обряда — шампанское, свадебный торт и танцы.

Ворсянке же не снилось ничего, ибо она не спала. Уснуть ей не давали беспокойные мысли. Куда ее занесло? Ведь ее жених — горожанин до мозга костей, и его представления о том, какой должна быть жена, отличаются от представлений Желудя, которого вполне устраивает Ворсянка как она есть и который не требует, чтобы она научилась делать книксен, носила голубое шелковое платье с кружевами и пила шампанское. И пока она размышляла об этом, ее стали одолевать сомнения — а сможет ли она и впрямь полюбить такую мышь, как Мальчик, который дрожал при одном упоминании о совах, кичился тем, что ест студень из телячьих ножек, и то и дело сравнивал ее со своей первой женой.