Повесть о глупости

Максим бежал уже полные сутки. И благодарил своих мучителей за то, что они подарили ему ЭТО. Сутки, целые сутки он не останавливался и совсем не чувствовал усталости. Только легкий голод копошился в его желудке. Город давно остался позади и теперь вокруг Максима лежала степь. Холмы, поросшие редкой рыжей травой, такие же равнины, иногда — кусты, но никаких деревьев. Когда Солнце поднялось во второй раз, он остановился. Сзади, далеко, сиял под лучами света стеклянно-бетонный город. Максим не был уверен, что его преследуют, но такая вероятность существовала. Измененный в здравом рассудке может быть чрезвычайно опасен. Меж двух холмов Максим заметил родник. Прозрачная вода струилась из-под камней и, пробежав немного, снова уходила в землю. Но в месте, где она обретала свободу, образовалось крохотное озерцо. Максим приложился губами к воде. Она была очень холодна и имела привкус соли, но он не опасался за себя — организм Измененного переработает все, что угодно. А если это ему не удастся — просто выбросит из себя. Вода на время пригасила голод. Максим сел на землю. Его память состояла из разрозненных обрывков: над его мозгом хорошо поработали. Но каждый день он вспоминал что-то новое. Может быть, скоро отрывки сложатся в единую картину и тогда он вспомнит себя. А пока что в памяти крутилось только имя. Куда нужно идти и зачем, он не знал. Знал лишь, что следует держаться как можно дальше от городов, людей, военных. Жить в пустыне, питаясь всякими мелкими животными? Максим не был уверен, что сможет поймать хотя бы сурка какого-нибудь. Рыжевато-коричневая трава прекрасно скрывала прячущихся в ней зверей. В небе кружила какая-то хищная птица. Он может отбирать убитых, например, зайцев у этих птиц. Достаточно лишь сидеть и ждать, когда она рухнет вниз за добычей, а потом — успеть, пока птица не унесла жертву. Максим встал и снова пустился бегом. До самого горизонта лежала холмистая рыжая степь и она скрывала в себе множество вещей, недоступных взгляду простого человека. Солнце медленно ползло по небу, приближаясь к зениту. Над степью повисло марево, ноги будто вязли в раскаленном воздухе. Максим не помнил, когда в последний раз шел дождь, а уж снег он видел только на картинах в музее. Там были нарисованы покрытые снегом ели, спящие в оковах холода леса, озера подо льдом. Максим отер пот со лба. Нужно поесть. Сев в тени холма, он принялся наблюдать за небом. Ни одна птичья фигурка не маячила в вышине. Наверное, все звери сейчас попрятались по своим норам. Слишком жарко. Шорох травы Максим принял за дуновение ветерка — по холмам и впрямь пробежала волна. Но в следующую секунду в его руку впились маленькие острые зубки. Ящероообразное существо со светло-коричневой кожей, изрезанной кирпичного цвета полосами повисло на запястье. Максим не стал отрывать его от руки — вместе с ящерицей можно лишиться куска кожи. Он ударил его кулаком по голове так, что затрещал череп; ящерица безвольно упала на землю. Максим никогда раньше такого не видел. Хотя, он никогда и не бывал в этих степях. Ящерица обладала совсем не такими маленькими зубами, как показалось сначала. Челюсти были оснащены достаточно мощными клыками, чтобы прокусить шкуру дикого зверя. Он походил на зверозубого ящера. Только маленького. Значит, эти степи вовсе не так безопасны, как показалось сначала. Видимо, животные боятся близко подходить к городу, но здесь, а тем более ночью, могли объявиться довольно опасные хищники. Максим подождал, пока тени снова станут длинными, и отправился дальше. На дальних холмах иногда мелькали зайцы, но пытаться догнать их бессмысленно. Максим попробовал убить его камнем — камень оказался слишком большим, а сам Максим не рассчитал сил. Он еще не осознал своей настоящей силы. Бедному зайцу переломало все кости, а внутренности фонтаном выбросило из разорванного брюха. Естественно, есть то, что осталось от животного, уже было невозможно. Заходящее Солнце заставило степную траву потемнеть. Пару раз на участках голой земли Максим видел каких-то странных змей — у них были длинные, змеиные, туловища, но также имелись и ноги. Четыре пары. А однажды ему встретился скелет. Ребра, наполовину скрытые землей, порозовели от закатных лучей. Ветер гулял в пустом черепе. Рядом лежали остатки металлической бляхи: он был солдатом, Измененным. Максим пнул скелет ногой — кости разлетелись и обнажили стальной остов, еще не тронутый ржой. Наконец, на степь опустились сумерки. Небо являло собой странную смесь всех оттенков синего — от светлого запада к темному востоку. Там уже загорались первые звезды. Максим выбрал для ночлега место у двух холмов — они образовывали своего рода ущелье, овражек. Можно было забраться меж двух земляных горбов, так что перед тобой останется только узкая щель-выход. И можно не опасаться нападения сзади. Правда, столь удобное местечко вполне мог облюбовать еще кто-нибудь. Максим привалился к холму, заложив руки за голову. В темном небе сверкали звезды. Он ворошил свои мысли, воспоминания, находил среди них подчас странные, совсем для него непривычные картины. Максим автоматически отыскал в небе звездочку, которая, как он знал, называлась Альмана. Дом… Стоп! Дом — здесь. Только теперь эта мысль уже не казалась аксиомой, как раньше. Максим оглядел свои руки — светло-серая кожа, совсем нет волос… Что-то кольнуло в сердце. Он закрыл глаза, расслабился — и мир расцвел сотнями красок. Это все была жизнь: ярость, довольство, страх, радость, безмятежность. Максим вскочил. Сердце бешено колотилось в груди — спасибо врачам, хоть не пересадили никуда. Я почти чувствовал, как натужно льется кровь по венам. Они вот-вот лопнут… Нет, не чужой, но уже и не человек. Что же может быть хуже? Он пополз в свое укрытие и бессильно повалился на камни. И потому не видел, как падающий метеорит прочертил в небе желтую линию, что оборвалась у самой земли.