Повесть о гомункуле. Фэнтези-роман

– Быстро, отсюда, – опомнился Мастер Рафаэль и зажег в руке пламя. Все побежали прочь, к тому же и комнатка начала осыпаться. Первая обратно на свет выбежала Розалия, затем молодой король и Генрих Черный. Охранники и Мастер Рафаэль прыжком покинули каменный ход, ведь стены разверзнутой земли стали сходиться. Они соединились, будто и не было здесь никогда ни пещеры, ни черного колдовства, ничего не было. Непонятно откуда взявшиеся, здесь начали порхать белые бабочки над заснеженными холмами, и быстро растворились в воздухе.

Розалия сняла свой дорожный плащ и стала заворачивать в него череп.

– А ведь у него были очень интересные планы, – говорила она всем, – Франциск хотел, конечно, трон. Но не более чем для начала. Он хотел изменить мир. И не только тот, который знаете вы, – она подняла глаза на людей, – а череп буду хранить я.

– Что ж, вернёмся в замок, – уставшим голосом скомандовал Людовик.

Все закивали головами, а Генрих Черный дополнил:

– Не меньше, чем на три дня.

Он не хотел, чтобы кто-либо увидел его в столице взволнованным.

На том и решили. Охранники пошли собирать лошадей, которые немного отбежали из-за обрушения пещеры и просто колдовского запаха, который они почуяли. Все вскоре вернулись в замок.

Первым делом Розалия, прибыв в свой дом, скрылась в самой верхней комнате, где её когда-то создали. Те несколько дней, пока все участники похода отдыхали здесь, она больше бродила одна по залам и коридорам и мало разговаривала даже с Мастером Рафаэлем и Людовиком. Молодой король порой размышлял, может ли гомункул скорбеть. Ведь умер, причем от её руки, её единственный друг. Конечно, это было не напрасно, и душа его младшего брата теперь заключена в череп Армана. Наверняка она скрывает свои слезы, думал Людовик. И тут же сокрушался: «Но ведь я мало что о ней знаю. Я создал, и не знаю. Чья же душа в ней…» Розалия же ни одним словом, ни взглядом своих лунных глаз не дала ответа, ни сейчас, ни потом. И главное, будет ли она хранить хрустальный череп. Ведь достаточно одного небрежного движения, Франциск окажется на воле… Людовик не знал до конца своё творение.

Несколько ночей все оставались в замке, а на утро четвертого дня покинули его. Остались только Розалия, обещая вернуться летом, и Мастер Рафаэль. Стареющий профессор стал записывать все свои воспоминания и события последнего времени, не скрывая ничего о Людовике и его брате. Позже, спустя пять столетий, другие профессора назвали рассказ фантастическим романом, и отнесли его к истокам жанра. Как только Рафаэль закончил свою повесть о гомункуле и короле, он стал записывать новые события. А их возникло немало – время, казало бы дремавшее до сего момента, вдруг очнулось. Оно наполнилось многими событиями, войнами, ересью, переворотами, от которых долго оправлялись многие страны. Событий было так много, что Розалия стала все чаще казаться профессору и королю настоящим человеком, их дальней родственницей по крови, а не по фантазии для отвода глаз.

Ничего подобного в стране больше не случалось. Население запомнило это время, как одно из самых благодатных и спокойных для себя, и безрассудных для остального окружающего мира. Время благоденствия в зрелости было подарком судьбы молодому королю за труды юности.

Глава 16

В маленьком кабинете верхнего этажа замка сидел белый как лунь Людовик. Он редко выходил из своей комнаты, и чаще всего сидел здесь, у жаркого камина. Десять лет назад он передал трон сыну, и теперь был одним из немногих правителей, кто доживал в спокойствии свой век. А век его давно ушел, скрылся в могильной земле. В семейных склепах теперь и его верная жена Диана, никогда не спросившая о Розалии, и умница Генрих Черный. Мастер Рафаэль лежит в могиле возле старого замка. Нет уже и прежних министров, генералов, фрейлин, слуг. Новые лица во дворце.

Людовик чувствовал себя случайным памятником веку, отжившим свое время, как его старый наряд. Да, на Людовике был черный камзол, шитый золотом, и потертая черная шапочка, сохранившаяся с давних времен. Но лишь одна нить связывала его с нынешней жизнью даже куда больше, чем внуки.

В комнату с тайного входа скользнула герцогиня Розалия. По-прежнему молодая, с лунными глазами. На ней был ненавистный седой парик. Она сорвала его одной рукой, ножкой откинув в сторону, и вытащила заколку из пучка русых волос, дав им свободно лечь на плечи.

– Да, тайные ходы стали для меня парадными дверьми, – засмеявшись, заметила она.

– Розалия! – оживился Людовик, – у тебя в руках череп. О, ты уходишь. Пора!

В руке у гомункула был хрустальный череп Армана, завернутый в красный шелк.

– Я отпускаю тебя, – король произнес слова как заклинание.

– Спасибо, мой создатель, – изящный рот герцогини улыбался, – сегодня я еду в свой замок. Обещаю, что сохраню его. Навсегда.

Старик, не скрывая, любовался ею, как любуется художник созданной картиной.

– Чем же теперь ты будешь заниматься? – поинтересовался Людовик.

– Многим. Некоторым вещам я учусь медленно, – отвечала красавица Розалия.